– Как вы здесь оказались? Неужели вам не пришло в голову, что нужно постучаться? Или здесь принято вторгаться в чужие дома без приглашения? – продолжила она, пытаясь пробить стену его хладнокровия.
– Меня впустила Инес. Кроме того, я стучал. Валяйте, поплачьте, если хочется. Я могу подождать.
Этот мерзкий человек смотрел на нее так, словно ждал, что она и впрямь расплачется у него на глазах. Она вздернула подбородок и вновь сделала глубокий вдох. Пока удавалось держаться.
– Ладно, мистер Уэлч, раз уж вам не хватает такта, чтобы уйти, когда вас просят, давайте как можно скорее покончим с этим делом. Зачем вы пришли?
Взгляд Уэлча был более пристальным, чем ей хотелось. Алекс знала, что ее веки покраснели, а глаза все еще полны слез. Лицо ее казалось беззащитным, как и она сама. В сущности, так оно и было. Пусть на недолгое время, но Александра Хейвуд оказалась совершенно беззащитной перед непрекращающимися ударами судьбы.
– Поверьте мне, если жених сообщил вам такую новость по телефону, этот малый последний трус и не стоит того, чтобы о нем плакать!
– Я не собираюсь обсуждать с вами мою личную жизнь. Ничего этого не было бы, если бы вы не вломились сюда и не застали меня врасплох. – Слезы вновь подступили к глазам, и Алекс боялась, что Уэлч это заметил. Она никогда не плакала, и гордилась этим. Еще в детстве, проведенном на попечении равнодушных нянек, а потом в сменявших друг друга строгих закрытых школах, она поняла, что слезами горю не поможешь. Только глаза покраснеют и нос распухнет. Тем более что отец ненавидел женские слезы. Он развелся с двумя женами только потому, что те вечно хныкали, когда им что-то не нравилось.
При мысли об отце вновь вернулась боль. Она никогда не плакала, но по нему пролила реки слез.
– Меня не интересует ваша личная жизнь, мисс Хейвуд. Все, что меня интересует, это ферма Уистлдаун.
Алекс грозно нахмурилась. От взгляда снизу вверх у нее болела шея, но встать было страшно: вдруг ноги не выдержат? Ей было необходимо остаться в одиночестве, чтобы залатать новую дыру в сердце. Если она умрет, то умрет достойно, не показав виду, что потерпела сокрушительное поражение. Она будет высоко держать голову, пока не станет легче или не придет конец света, неважно, что будет первым. Лично она поставила бы на конец света.
– Если вы хотите уговорить меня изменить мнение, то можете не трудиться, – бросила она. – Сказанное остается в силе.
Уэлч посмотрел ей в глаза. Его челюсть напряглась, взгляд стал жестким и упорным.
– Боюсь, что нет, принцесса. У меня есть контракт.
Алекс издала нервный смешок:
– Мистер Уэлч, это становится скучным. Вы уволены. Неужели не понятно?
– Об этом и речь. Вы не можете меня уволить. Повторяю, у меня есть контракт. Тот самый документ, который регулирует отношения между тем, кто увольняет, и тем, кого увольняют. Вы не можете уведомить меня за тридцать дней, приказать мне продать лошадей, а потом вышвырнуть. – В его голосе слышалось ликование: – Не выйдет!
Алекс уставилась на него, стиснула зубы и мысленно сосчитала до десяти.
– Уходите, – медленно и отчетливо произнесла она.
– Вы слышите, что вам говорят, или нет? – Его тон был резким и не терпящим возражений, взгляд – твердым и немигающим. – Контракт позволяет мне управлять фермой Уистлдаун так, как я считаю нужным, и действителен до декабря следующего года. В частности, это означает, что никакой продажи лошадей с молотка не будет!
Почему этот человек не уходит и смотрит на нее таким взглядом, словно получил четыре туза в покере? Необходимо успокоиться и объяснить ситуацию так, чтобы он понял. Может быть, после этого он оставит ее в покое.
– Где этот контракт? Я могу на него взглянуть?
– Он в моем кабинете. И, поверьте мне, имеет законную силу. Его прислали ваши поверенные. – В голосе Уэлча прозвучала легкая насмешка.
Терпение Алекс достигло предела.
– Значит, у вас есть контракт? Поздравляю! Скажите, мистер Уэлч, вы когда-нибудь слышали выражение, что из камня нельзя выжать кровь?
Брови Уэлча сошлись на переносице, взгляд стал подозрительным.
– Пару раз доводилось. А что?
– Собственность моего отца превратилась в камень. Если вам это непонятно, выражусь иначе. Денег нет. Если ваш контракт действителен – что будут решать мои поверенные, мне лично это все равно, – речь может идти только о выплате причитающегося вам жалованья. Будет оно выплачено или нет, зависит от состояния дел. Но как бы там ни было, на содержание фермы Уистлдаун средств нет. Она должна быть ликвидирована, так что ваш контракт ничего не меняет. Дай бог, чтобы оставшегося хватило для расплаты с кредиторами.
– Бросьте. Ваш отец был одним из самых богатых людей на свете.
– Вот именно, что был. Отец совершил несколько очень рискованных вложений капитала, и они пропали. А когда распространилась весть о его смерти, курс акций его компании покатился вниз. После краха фирмы обесценилось и все остальное. Не осталось ничего или почти ничего. Все, что принадлежало моему отцу, должно быть продано. – Она умудрялась говорить холодно и деловито. Она уже научилась скрывать стыд, который всегда испытывала, говоря о случившемся. О собственном неверии во все это в первый раз она уже забыла.
Уэлч смотрел на Алекс так, словно у нее выросли рога.
– Это правда?
– Чистейшая, – небрежно ответила Алекс. Она гордилась этим. Никому не показывай, что ты истекаешь кровью. Это была одна из аксиом отца.
И все же она вновь ощутила укол скорби.
– Значит, вот почему он… Нет! – Уэлч осекся, и его лицо впервые отразило растерянность.
– Почему мой отец покончил с собой? – «Неужели я могу так хладнокровно говорить о том, что разрывает мне сердце?» – бесстрастно подумала Алекс.
– Да. Именно это я и хотел сказать. – Уэлч больше не выглядел растерянным. Скорее дерзким.
– Так что не из-за чего ломать копья, не правда ли, мистер Уэлч? А на вопрос, который вы хотели задать, но передумали, отвечу только одно: не знаю. Отец сделал несколько неудачных инвестиций, но дела вполне могли бы поправиться, если бы он не умер. Все было не так уж и плохо. Не знаю, почему он это сделал. И боюсь, что не узнаю никогда.
– Я уже говорил, что сочувствую вашей потере. – Ни голос, ни выражение его лица ничуть не смягчились.
– Это ведь вы обнаружили его тело, верно? – внезапно спросила Алекс, стиснув ручки кожаного кресла.
– Да, я.
– Расскажите мне, как это вышло, – вырвалось у нее. «Дыши глубже, – велела она себе. – Дыши. Мое отношение к этому человеку тут ни при чем. Я должна знать, как закончилась жизнь отца. Вот что главное».
Он помешкал с ответом.
– Что вы хотите знать?
– Что-нибудь. Все. Подробности. Уэлч покачал головой:
– Зачем? Лишний повод для огорчений.
– Лишний повод? – горько рассмеялась она. – Вы считаете, что мне не следует огорчаться? Слишком мягко сказано. Если называть вещи своими именами, я в отчаянии. И не выхожу из этого состояния с тех пор, как получила известие о смерти отца. Поверьте, что бы вы ни сказали, хуже уже не будет. Думаете, я помчалась сюда сломя голову только для того, чтобы уволить вас? Нет. Честно говоря, мне нет дела, наняты вы, уволены, есть ли у вас контракт или нет. Можете спорить об этом с моими поверенными, пока не посинеете. Мне было нужно оказаться там, где был отец, узнать, что он делал, что чувствовал в ночь своей смерти. – Она сделала паузу и вздохнула: – А вы можете мне помочь. Пожалуйста. – Это слово вырвалось помимо ее воли. Она не любила этого человека, но изнывала от желания узнать о случившемся хоть что-нибудь.