Волосы у Алекс встали дыбом. Она лежала, как мертвая. Кто бы и что бы ни стояло у нее в ногах, оно тоже не двигалось. Только дышало.
О боже! Что делать?
Хотелось вскочить и убежать, но она заставила себя лежать тихо. Может быть, потом она придумает что-нибудь получше, а пока остается только одно: продолжать притворяться спящей.
Дыхание не ослабевало: вдох – выдох, вдох – выдох. Тяжелое. Хриплое. Шумное. Ей казалось, что звук становится все громче. Наконец он заглушил все. Даже стук ее собственного сердца и завывание бури за окном. Нили? Но зачем Нили молча и неподвижно стоять в темноте и следить за спящей сестрой?
Нет. Невозможно. Во-первых, Нили никогда так не дышала. Во-вторых, она непременно оповестила бы о своем присутствии громко и узнаваемо, или окликнув сестру, или потормошив ее, или – если бы была очень напугана – улегшись рядом. Следить и молчать – нет, это не в ее стиле.
Они с Нили были в доме одни.
Тогда что же? Вор? Алекс похолодела. Или… привидение? От этой мысли у нее кровь застыла в жилах.
Ей снился отец, в мозгу еще плавали туманные обрывки воспоминаний. Уистлдаун был местом его насильственной смерти. Едва узнав о случившемся, Александра подумала, что отец был способен на что угодно, кроме одного: он ни за что не ушел бы из жизни, не оставив семье ни слова. Может быть, это дыхание – попытка привидения привлечь ее внимание? Вступить с ней в контакт с того света?
Она никогда не верила в привидения. До сегодняшнего дня.
Едва эта мысль оформилась в ее мозгу, как дыхание переместилось. Пугающие негромкие звуки стали слышны из другого места. Они становились тише, как будто удалялись. Кто-то или что-то манило ее к открытой двери спальни. И тут Алекс осенило.
Она ничего не видела, абсолютно ничего, даже подушки, на которой спала, но знала, что это не сон и не разыгравшееся воображение. Это было непреложной реальностью. Происходило на самом деле.
Яростное желание выяснить все до конца пересилило ужас. Алекс рывком села и потянулась к выключателю стоявшей на тумбочке лампы. В таких лампах выключатель обычно располагается прямо на проводе. Она нащупала провод, провела по нему пальцами и нашла кнопку. На все это ушло несколько секунд.
Послышался громкий щелчок. Казалось, чужое дыхание на мгновение замерло, но тут же звуки послышались снова. Ничего не изменилось. Свет не загорелся. Щелк! Щелк! Алекс отчаянно повторяла свои попытки, но свет не включался. Странные звуки продолжали удаляться, они становились легче, но чаще и быстро отступали.
Она не могла позволить этому существу или человеку, или чему еще там исчезнуть, не узнав, кто или что это. Даже встреча с вором была бы лучше неизвестности.
«Папа, это ты?» Мысль идиотская, но все же…
Алекс откинула покрывало и встала с кровати. Когда босые ноги коснулись восточного ковра, застилавшего дощатый пол, она потихонечку пошла вперед в кромешной тьме. Вытянув руки, Алекс добралась до изножья кровати, потом до стены. Она двигалась следом за источником звука.
Дыхание, если это было дыханием, становилось все тише. Мерные вдохи и выдохи слабели, как будто удалялись от нее по узкому коридору, в который выходили все спальни.
Алекс задержалась у двери, пытаясь зажечь верхний свет. Ее пальцы шарили по прохладной гладкой штукатурке. Холодный воздух касался ступней и лодыжек, не прикрытых кружевным подолом белой шелковой ночной рубашки. Неумолчный шум дождя заглушал все; Алекс теперь не слышала никаких других звуков, но знала о чьем-то присутствии, и поэтому странное дыхание продолжало звучать в ее ушах: вдох, выдох, вдох, выдох… Она нашла выключатель, нажала на него – и снова без толку. Света не было.
Разбудившие ее звуки исчезли теперь и из ее воображения. Она удерживала собственное дыхание, чтобы услышать их снова. Желание узнать источник собственных страхов и надежд было таким сильным, что она уже ничего не боялась. Она была обязана все выяснить. Была обязана знать.
Отец или нет?
Она вышла в коридор, ничего не видя перед собой, вытянула руки, нашарила стену… и вновь услышала дыхание. Звук продолжал удаляться. Алекс шагнула вперед, обо что-то споткнулась и зашаталась. Пытаясь не упасть, она раскинула руки, нащупала что-то упругое, обтянутое тканью, и, не успев ни о чем подумать, вцепилась в него. Пальцы сомкнулись на складках ткани, и вдруг что-то словно взорвалось у нее в затылке. Из глаз посыпались искры, и она полетела во тьму.
Когда Алекс пришла в себя, она лежала вниз лицом на дорожке, устилавшей середину коридора. Душный запах ковра щекотал ноздри. Пальцы ощущали прикосновение грубого ворса. Ее окружала непроглядная тьма. Голова болела, саднило колени и ладони. Она застонала.
– Алекс? – окликнула ее Нили. Судя по голосу, она тоже стояла в коридоре, в нескольких метрах впереди. Если сестра вышла из своей спальни – а так и должно было быть, – значит, все правильно. Их покои, состоявшие из спальни, гостиной и ванной, находились рядом, в северном конце коридора.
– Осторожнее, – хрипло выдавила Алекс, садясь и держась за затылок. – Кажется, в доме кто-то есть.
Окружавшая ее темнота колыхалась как море, но Алекс была в сознании. Затылок раскалывался от нестерпимой боли. Прикоснувшись к нему, Алекс ощутила что-то теплое и липкое. Кровь? Что случилось? Она упала и ударилась головой? Алекс смутно помнила, что споткнулась, но все остальное сливалось в туманное пятно.
– Что? – Было ясно, что Нили то ли не услышала ее, то ли не поняла. Затем Алекс услышала слабый щелчок и поняла, что сестра безуспешно пытается включить свет в коридоре. – Алекс, ты упала? Тебе больно?
– Да, упала, но жива и здорова. Наверно, электричество испортилось, – с большим трудом произнесла Алекс.
Потом ее голос немного окреп:
– Нили, ты слышала меня? Я сказала, что в доме кто-то есть.
Алекс с усилием встала на колени. Голова болела и кружилась. Она вовсе не чувствовала себя здоровой, как она сказала Нили, но сейчас было не до того. Нили оказалась рядом, опустилась на колени, протянула руки и прикоснулась к ней в темноте.
– Кто-то есть? Что ты имеешь в виду?
Алекс задумалась. Сказать или не сказать? Версий две: то ли кто-то забрался в дом, то ли призрак отца пытался что-то ей сообщить. Нет, чушь. Этого не может быть. По зрелом размышлении она поняла: что бы – или кто бы – ни оказалось в ее спальне, это было не привидение.
В конце концов, даже если привидения существуют – а она была твердо уверена в обратном, – они не дышат, правда? Если бы они дышали, то не были бы привидениями. Если бы после пробуждения она как следует подумала, то поняла бы это.
Отсюда неотвратимо следовало, что в ее спальне среди ночи находился человек из плоти и крови. Вполне возможно, что он все еще в доме.
– Нили, – настойчиво сказала она, схватив сестру за рукав мягкой фланелевой рубашки, – кто-то был в моей спальне. Я проснулась и вышла в коридор. Думаю, в доме могут быть чужие.
– Что? – ахнула сестра.
– Тс-с! – конечно, они наделали столько шуму, что говорить вполголоса уже не имело смысла. Хватились запирать сарай, когда лошадь уже увели. И все же хотелось говорить именно шепотом. Сотовый телефон остался внизу; впрочем, Алекс забыла зарядить аккумулятор, так что, скорее всего, от него никакого проку. Но был еще телефон у ее кровати. Алекс вспомнила о нем, хотя думать мешала головная боль. Можно вернуться в ее спальню, запереть дверь и позвонить в полицию. Действует ли здесь номер девятьсот одиннадцать? Или нужно звонить оператору?
– Ты что, шутишь? – прошептала Нили.
– Нет. – Алекс попыталась встать. Нили, стараясь помочь, потянула ее за руку. Когда Алекс выпрямилась, темнота заколыхалась вновь, но выбора не было. Им с Нили нужно уйти отсюда. Если в доме кто-то есть, в коридоре оставаться нельзя. – Надо позвонить в полицию. Телефон у меня в спальне.