— Опасное?
— Но денежное! — парировал Дмитрий.
5
Когда Аркадий подъехал к ларьку, продавец Костик уже погасил огонь и стоял теперь весь мокрый и в саже. Аркадий припарковался у тротуара и не стал выключать фары. Мимо проезжали машины, но вот одна из них остановилась, и Аркадий с досадой взглянул на нее — милицейская. Вышли двое — патруль.
— Что у вас тут случилось? Нам звонок поступил с мобильного, кто-то из водителей сообщил — огонь видел. Вы что, сами загасили, что ли?
— Нет проблем, товарищ сержант, — Аркадий вгляделся в нашивки на погонах. — Какие-то хулиганы подожгли и сбежали. А мы загасили.
— Так что, заявление писать будете? — С ленцой в голосе спросил упитанный сержант, почесывая толстую шею, — так и хотелось сравнить ее с бычьей.
— Не, не будем. Говорю же, малолетнее хулиганье. Позабавились, видать делать нечего.
— Звонок был, мы отреагировать должны, — вдруг вмешался худощавый милиционер, по виду совсем пацан. Аркадий с неудовольствием подумал: «Ишь, старательный какой…»
Первый опять почесал под воротничком и недовольно пробурчал.
— Напишите, что хулиганы баловались. И претензий вы ни к кому не имеете.
Аркадий пошел с милиционерами в их машину, написал под диктовку здоровяка заявление, расписался. Тот сверил паспортные данные.
— Зря вы отказываетесь, Афанасьев, найти эту шпану. Вот из-за таких как вы, которые не хотят связываться со всякими сволочами, и происходят нарушения. Потому что все молчат, — строго сказал худощавый шкет.
Он неодобрительно посмотрел на Аркадия, и когда тот выходил из машины, услышал ворчливый голос толстошеего:
— Ну что ты, Кравченко, вечно со своими советами лезешь? Тебе что, охота среди ночи все дворы обшаривать, этих уродов искать? Они, может, уже по домам разбежались.
— Вот я и говорю, — хмуро ответил Кравченко, — если в зародыше не пресекать всякие нарушения, не росла бы у нас преступность.
Редкие прохожие пробегали мимо, торопясь к метро. Через пять минут вход закрывался. Костик в одиночестве скрючился на стуле, который вынес из ларька, и потихоньку приходил в себя.
Аркадий подошел к своему ларьку. Первым делом осмотрел потери. Безуха, не такие уж большие. Только дверь выгорела. Вот скотина этот Циркуль, все-таки сдержал слово. Аркадий надеялся, что местные бандиты не станут его трогать, ведь он им платил исправно. Полный беспредел… Вот что значит молодняк — никаких понятий.
— Молоток, что потушил, — похвалил он Костика.
— Аркаша, не могу я больше, — поднял тот голову. — Сказали, что в следующий раз брюхо мне вспорют. Это ваши дела. Я тут при чем? Уйду на Черкизовский рынок. Мне там один китаец в день тыщу обещает.
— Погоди, Костик, не кидай мне подлянку, — положил ему руку на плечо Аркадий. — Сначала расскажи, как это случилось.
— Ну пришли опять, после одиннадцати ночи. Спрашивают: бабки хозяин для нас оставил? Говорю: нет. Он придет, с ним и говорите. А Циркуль мне и говорит: «Ты, падла, стрелки не переводи. Он тебе должен был оставить для нас». Ну всю кассу и забрали. Внутри попереворачивали, полный разгром устроили. А уходили, снаружи чем-то дверь облили и подожгли. Хорошо, что сразу в машину сели и уехали. Я успел с бутылем «Шишкиного леса» выскочить и залить дверь. Потом еще два бутыля вылил. Какая-то дрянь такая горючая оказалась… Только потом тебе и позвонил.
Аркадий заскрипел зубами. Падлы, а ведь обещали крышу. А на самом деле решили обобрать его до нитки. Ну, падлы…
— Так давай все сейчас уберем. Они уже сегодня не приедут. Подумают, что ты застремался и отвалил. А я завтра к одному мужику пойду, он решит наш вопрос. Без балды. Прошу тебя, Костик, не уходи. Мне сразу так человека не найти. Слово даю, больше они нас не тронут.
— Зарплата маленькая, — стал торговаться Костик. На самом деле ему совсем не хотелось уходить на Черкизовский рынок. Там народу миллионы проходит, прут все подряд. Глаз да глаз нужен, потому что за все потери продавец несет личную ответственность. То ли дело в ларьке работать: сидишь солидно в помещении, в окошко товар выдаешь, хозяином себя чувствуешь. А на желтых работать ему, белому человеку, как-то не в жилу. На черных тем более. Азиков он не любил еще больше, чем китайцев. Потому что понаехали. И желтые понаехали, но их как-то было меньше, чем азиков. И они держались кучно, а эти расползлись по всей Москве как тараканы. И с каждым годом их все больше и больше, целыми деревнями приезжают.