«Хороших мужиков разбирают щенками» — возник в голове голос маменьки. — «А брать в дом большую собаку — опасно»
Ага. Так опасно, что она в пятый раз замуж вышла. Логика моей мамы довольно странный предмет. Вроде и есть, а вот его и нет.
В офис приезжаю злая и в весьма расстроенных чувствах.
Наше агентство находится в одном из самых раскрученных бизнес-центров города. За аренду помещений каждый месяц я отдаю кругленькую сумму, едва ли, не глотая горькие слезы. Где-то на окраине такие хоромы можно было бы снять гораздо дешевле, но имидж — это одно из главных правил в нашем бизнесе. Хочешь прибыльных клиентов — плати. Никакой крутой бизнесмен не поедет в клоповник на окраине, чтобы организовать корпоратив своим работникам. Пусть и лично участвовать в организациях таких мероприятий большие начальники не считают нужным, делегируя свои обязанности секретаршам.
— Жанна, — громыхаю, аки Зевс Громовержец, глядя как в спешке моя личная помощница роняет очередной бульварный романчик и носком туфельки пытается засунуть книженцию под тумбочку.
— Софочка Михална, — Жанна вскакивает, примерной ученицей складывая ручки перед собой. — Доброе утро! Кофе?
— Что там у тебя? — сама не знаю почему, но проявляю интерес к чтиву. Все же должно же там быть что-то такое, отчего моя обычно сосредоточенная помощница, забыла обо всем на свете.
— Где? — словно не она только что грызла кончик карандаша, носом уткнувшись в книжку и абстрагировалась от внешнего мира.
— Там, — наманикюренным пальчиком показываю на тумбочку, под которой покоится книжечка. — Давай сюда. Нечего от работы отвлекаться.
С понурым видом, будто каторжник на расстрел, Жанна достает книгу, бросает в мою сторону тоскливый взгляд и протягивает занимательное чтиво мне.
«Мой властный босс» — гласит обложка на которой изображен статный гладковыбритый мужчина в деловом костюме, прижимающий к себе красавицу-блондинку. Да так прижимает, что даже я ощутила на своей талии зажим сильных мужских пальцев. Ощутила и прониклась. Настолько прониклась, что пришлось, хлопнув книжкой по столу, скривить губы, будто мне совсем все равно, кто там и кого зажимает.
— Кофе. И расписание на сегодня.
Разворачиваюсь на каблуках и чеканя шаг иду к себе в кабинет, прижимая книгу к груди. Сейчас бы скинуть адские туфли, засунуть ноги в пушистые розовые тапочки и с чашечкой чая, ознакомиться с этим новым зверьком, который именуется властным боссом.
— Как дочитаете — верните, пожалуйста, — летит мне в спину. — Очень уж интересно, поцелует ли Марк в кладовке Элладу. У нее же жених есть, еще и её сестра от него беременная!
Эллада была трепетной ланью с большими голубыми глазами, как у олененка Бэмби. При виде Марка ее ноги то и дело постоянно подкашивались…
— Инвалидность, — тихо буркнула себе под нос.
… А сердце учащенно билось.
— С тахикардией.
Марк — этакий брутальный, красивый засранец, которого хотят все женщины в окружении нескольких километров. В его арсенале: обезоруживающая улыбка, греческий профиль и суровость. Только последнее почему-то касается только несчастной и бедной, аки церковная мышь, Эллады.
— Самодур, — заключила я и в сердцах захлопнула книженцию.
Отодвинула литературное произведение подальше от себя, постучала ноготками по столешнице, задумчиво пожевав губу и, с тяжелым вздохом, притянула книгу обратно к себе, пролистывая остальное содержимое в самый конец.
А там все предсказуемо и понятно. Как во всех заезженных фильмах и книгах о любви — жили долго и счастливо, умерли в один день. И жених у Эллады — амеба, и сестра — стерлядь последняя, обманывала бедного Маркушу. А Маркуша, белый, пушистый…Писец!
— Бывает же такое…
И нисколько в моем голосе не сквозит завистью. Ни капельки. Просто все эти бульварные романчики не для меня. Я серьезная, деловая, взрослая женщина, которая не верит в сказки.
Окунаюсь в работу, чтобы отвлечься от ненужных мыслей, но взгляд то и дело возвращается к злополучной книжке, которую я предусмотрительно отодвинула на самый дальний край стола. Что-то неумолимо тянет дочитать, забросив все свои дела в дальний ящик. Может и к лучшему, что я так не умею. Поэтому и нервничаю, и злюсь, и даже порываюсь позвать Жанну и вернуть ей её любовный роман. Ну право слово, наваждение какое-то. Никогда я не питала любви к такого рода произведениям. А тут то ли вечное одиночество дает о себе знать, то ли черти что!