— Тебе какой из планов озвучить: максимум или минимум? — горячим дыханием опаляет мою ушную раковину Фёдор.
Ну ты еще поплюй туда, я не знаю!
Ладно уж. Приятно, себя то обманывать не стоит. Но право слово меня пугают эти молнии, что вспыхивают между нами.
— Тот, в котором ты сваливаешь в туман! — огрызаюсь я.
Чтобы неповадно было и не думал расслабляться. Или что думал, я его поцеловала и все?! Между нами любовь-морковь?! Нет, я ему отомстила за весь женский род разом. Соблазнила и в кусты!
— С этим определенно возникнут сложности…
— С этим определенно возникнут сложности, — задумчиво тянет он, потирая подбородок. — На улице жара. Тумана явно не предвидится.
— Очень смешно, — отвечаю с долей сарказма в голосе и вновь высовываю свой нос из кустов, чтобы удостовериться в отсутствии шефа на парковке.
Как бы не так! Не с моим счастьем, похоже. Стоит родимый, уезжать никуда не спешит и что-то там копошится, как дряхлая черепаха. В моей голове уже едва ли не таймер тикает, будто где-то между мозжечком и гипоталамусом кто-то особо умный, бомбу заложил с механизмом обратного отчета. Черт бы побрал этого Бероева!
— Ты чего такая нервная, Луковка? — шепотом на ухо интересуется бородач.
— Как ты меня назвал?
— Луковка, — пожимает плечами, а в глазах чертята разве что румбу не отжигают. Весело ему? Смешно?
Сидим тут, как два дебила в кустах, а он удумал прозвища мне придумывать. Самое время! И откуда он знает мою фамилию?! Не просто же с потолка он эту кличку дурацкую взял. Луковка…Луковка, мать вашу!
— Как скажешь, Медвежонок.
Нахмурился, крылья носа раздул от закипающего в грудине недовольства. А вот и нечего. Пусть спасибо говорит, что не бородатым гадом обозвала. Или громилой. Или бородачом. Что я ему там еще приписывала, пока имя не узнала?!
— И вообще, — гениальная идея посетила мою голову и уходить не собиралась. Да мне Федьку само провидение послало, не иначе. — Чеши и отвлекай его!
— Кто? Я?
— Ну не я же! — фыркнула я. — Он меня узнать может.
— А я и думаю, чего это ты без карнавального костюма, — тихо смеется он, прикрывая рот кулаком. Вижу, что держится из последних сил, чтобы в голосину не заржать, аки чистокровный арабский жеребец.
— Поверь, тебя в нём и мать родная не узнает, — продолжает веселиться гад.
— Еще одно слово, и я тебя стукну. Станешь фиолетовым в крапинку.
— Ух! Страшно! — паясничает Фёдор. — Ладно тебе, Луковка. Не кипишуй. Сейчас нейтрализуем твоего хмыря.
— Он не мой. И не хмырь, — спорю ради приличия, взглядом просверлив уже несколько дырок в переносице бородача. Пусть скажет спасибо, что этот взгляд не может убивать. Он бы уже кровью истекал давно с таким длинным языком.
Стоит заметить, что целовался этот язык отменно, конечно. С огоньком!
Уф куда тебя, Софья Михайловна, несет?! А ну-ка прекратить потворствовать беспределу. Поцеловались и поцеловались. Всякое бывает. Но больше ни-ни. Даже в шутку или ради очередного эксперимента.
— Как я выгляжу? — иронизирует Федя.
— Как бородатый гад, — все же вырывается у меня.
— Отлично! — ухмыляется бородач и резко выныривает из кустов, оттряхивая неизменную черную футболку от веточек и листьев. А потом крейсером разрезает пространство, двигаясь прямиком навстречу Егору Сергеевичу.
От нервного напряжение прикусываю указательный палец и вовсе глаза пялюсь на болтающих мужиков. Мне не слышно, что Федя ему говорит, но Бероеву явно нравится общение с моим «женихом». Он улыбается, кивает каким-то сладким речам змея-искусителя, который возьми, да и хлопни его по плечу. Как старого лучшего друга, которого безумно рад видеть.
А вот когда они вдвоем садятся в машину шефа, я и вовсе чуть из кустов не выпадаю. До того у меня шок, что ноги напрочь перестали держать. Ну и затекли, конечно. Не буду лукавить.
Когда машина скрывается из вида, я моментально выскакиваю из своего укрытия и несусь к машине, как угорелая. Всё потом! Времени осталось совсем мало, а я опять опаздываю. Ненавижу опаздывать.
Эх, не вынесла душа поэта. Пока из парковки выруливала, таки настрочила Фёдору сообщение.
«Ты куда его повез?»
«Не я его, а он меня» — отвечает мгновенно и ржущий смайлик в конце.