«Верно», — кивнул Николай. Он бы и рад ответить, да только ад держал крепко — резал, ломал, наполнял болью и яростью. Хватит! Он встряхнулся, пытаясь избавиться от наваждения: его так просто не сломать. Пусть рядом с розарием неведомые силы выстроили сортиры — то не повод.
— Привет, — выдохнул он. Чужой голос — хриплый, тусклый, лишенный эмоций. — Что со мной?
— Посттравматический синдром, — объяснила Стэлла. — Неважный термин… Твой организм вспоминает, как жить.
— Сколько я… того? — Он сгорбился.
— Два года. Апелляцию по твоему делу Собор Справедливости утвердил месяц назад: у них там открылся недочет по кисениту, вот арктурианцы и тянули…
«Два года» — Николай яростно стиснул кулаки. Арктурианцы полностью оправдали его ненависть… Но осталась ли ненависть? Неприязнь, пренебрежение, злость — они балансировали на грани более сильных чувств. Увидь он специфические черты выходца с Арктура… Что произошло бы? Ответ таился в страшных тенях.
— Успокойся. — Стэлла чуть испугалась. Она не узнавала человека, который вернулся. Точно тьма ступила на порог. — По графику у нас медосмотр.
— Где я? — опомнился Николай.
— В моем загородном домике: сотня километров от Мега, тишина, покой, общение с природой и все такое.
— Чья идея? Гранатова?
— Психоаналитиков УКОБа. Они рекомендовали подобную адаптацию, — честно ответила женщина. — А у меня как раз случился отпуск, так что ты, дорогой, попал в мои заботливые объятия.
Николай попытался оценить все прелести текущего положения. Он впитывал красоту собеседницы и не находил в ней ничего прекрасного, поскольку в мире существовал только Фогос.
— Такое не говорят днем, — прохрипел он.
— Я… — Стэлла потупилась. Она, конечно, слышала о репутации Охотника Роса, но сразу в галоп…
Николай поморщился: жизнь приняла его, так быть по сему. Он хмуро глянул на медицинский агрегат:
— У вас мания опутывать меня проводами.
— То ли еще будет. — Стэлла облегченно улыбнулась. Контакт состоялся и состоялся на удивление быстро. — У нас обширная программа: тренировки, прогулки, разговоры о вечном, да и новые грядки надо разбить.
— Знаете, как это называется? Эксплуатация… — Николай вздрогнул от холодного прикосновения датчиков. Покрылся испариной. И усилием воли подавил страх; он надеялся, что привитые Управлением навыки не оставили его. «Охотник — навсегда», — припомнил он тост Крейна за третьей специальной.
«Победа». — Фэль активировала диагност. Подобными темпами Ник восстановится даже раньше, чем предполагали эксперты. И тогда останется время… Стоп. Прежде всего она квалифицированный психолог… И женщина.
— Чего? — Николай отступил в угол. На секунду ему показалось, что доктор кинет в него чем-то увесистым. — Может и вас заодно проверим?
— В гостиную. — Она подставила Росу плечо. — Не бравируй, помощь тебе необходима.
— Сам.
— Нет.
— Хрена лысого.
Тут-то врач и пациент поняли: скучать им не придется.
***
С утра Стэлла развернула бурную деятельность, никоим образом не коснувшуюся Охотника, что искренне удивляло. За минувшую неделю, он успел привыкнуть к мысли о неизбежности ультимативного контакта с психологом. А теперь? Подхватив вирус самостоятельности, Фэль контактировала с кем-то по визору, учинила в гостиной полный аврал, задействовала всю доступную автоматику. Ее сиреневый халат мелькал то на кухне, то в коридоре, то среди деревьев…
«Белке в колесе», — нашел определение Николай. Закончив утренний комплекс упражнений, он как был — в спортивной форме — предпринял попытку отследить метания доктора. След привел под открытое небо. Он подставил грудь ветру, чтобы остудить тело, разгоряченное обязательными тренировками.
— Опять в душе не был? — возникла рядом Стэлла. В руках ее наличествовало ведерко со спелой клубникой. Пахло умопомрачительно.
— Я окунусь, — независимо объявил Николай.
— О реке забудь. — Она рванула к крыльцу. — Сначала душ, потом разгрузка флайта.
— Флайта?
— Через десять минут машина будет на этой самой опушке. Поторопись.
— Уже бегу… — Он потянулся, глянул на водную рябь и направился вслед за Фэль, по опыту зная, что в противном случае она с особым цинизмом протестирует на нем широкий спектр психологических приемов.
Охотник проскользнул в душевую. Настроил температуру. Стоило поторопиться, поскольку он неожиданно заинтересовался происходящим: моральные и физические аспекты бытия приходили в норму, возвращая краски жизни. Вскоре он сможет не просыпаться от собственных криков и, если повезет, уделит Стэлле должное внимание.