Мишель распечатала налоговые декларации и перешла к другим вещам. Чековый реестр. Ожидаемые поступления и платежи. Она обнаружила, что за эти десять лет, пока Мишель отсутствовала, мать приобрела не одну, не две, а целых три новые машины. Последняя, BMW Convertible стоимостью за семьдесят с лишним тысяч баксов, была изъята.
Порывшись в ящиках стола, Мишель обнаружила под коробками со скрепками неоплаченные счета. Потом добавила аккуратный лист платежей, написанный рукой Карли.
Создав новую электронную таблицу, она стала вносить информацию – что поступало и что тратилось. Она подвела баланс чековой книжки, потом повторила процедуру, потому что цифры вызвали у нее сомнения. Взглянула на бронирование и увидела, что оно много недель даже не приближалось к тем процентам, которые требовал банк.
Через два часа она встала и, хромая, медленно прошлась по кабинету. Кровообращение восстановилось, и это вызвало боль в бедре. Оттуда она разливалась по всему телу. Но душа болела еще сильнее.
Мишель всегда была папиной дочкой. Даже в раннем детстве она знала, что отец любит ее больше, чем Бренду. Она принимала его любовь, его обожание и понимала, что только он стоит между ней и матерью. А Бренда в лучшем случае была к ней равнодушна, но часто злилась на нее и критиковала.
Иногда Мишель задумывалась, не обижало ли это Бренду. И не вымещала ли Бренда свою обиду на дочери. Невозможно было понять, насколько поступки матери были результатом обстоятельств, а насколько их диктовал ее сволочной характер.
Мишель не помнила, когда она впервые узнала, что отцу пришлось жениться на матери. Она родилась через семь месяцев после свадьбы. Если Мишель с отцом любили их отель, любили остров, то Бренда чувствовала себя здесь словно в ловушке. Никаких поездок в Европу – отель ведь надолго не оставишь. Никакого летнего отпуска – это самая запарка. Никаких поездок в выходные. Отель отнимал все время.
Мать кричала, что Мишель с отцом – эгоисты и думают только о себе. Семилетняя Мишель была маленькой, но решительной спорщицей: «Если мы такие эгоисты, тогда почему ты всегда делаешь все по-своему?»
На этот вопрос у матери никогда не находилось ответа.
Когда муж бросил Бренду, она страшно оскорбилась, но по нему не скучала. Он бросил их обеих – и Мишель была просто убита. Его дезертирство не только доказало, что он не любил ее больше всего в жизни, но и оставило ее во власти матери.
В то время Мишель ожидала, что мать тоже сбежит с острова, но Бренда не сбежала. Вместо этого уехала сама Мишель. Глядя теперь на финансовую математику, свое наследство, она подумала, что Бренда по-своему одержала над ней верх: неудачное решение там, нелепая покупка тут… По отдельности они казались случайными, но все вместе стали катастрофой.
Она посмотрела отчеты о заработной плате. В «Боинге» меньше обслуги, чем у них. В отеле всего тридцать номеров, но семь горничных. И какого черта держать сотрудницу, приветствующую гостей на стойке регистрации? Непонятно, почему одним Бренда платила слишком много, а другим недостаточно. Дамарис не получала прибавку уже шесть лет. Это плохо. Но у Карли финансовая ситуация была еще хуже.
Мишель смотрела на чек за полмесяца. Карли не платила за комнаты и получала два раза в день бесплатную еду, но даже при этом ее жалованье нельзя было назвать хотя бы минимальным. У нее ребенок. Медстраховку Бренда зажала. Значит, Карли приходилось платить за это из своего кармана, не говоря уж про одежду, обувь и все прочее для ребенка.
Мишель понимала, что ей нужно радоваться, раз эта женщина живет практически в нищете, но на деле испытывала смущение и, пожалуй, даже некоторую вину.
Ей хотелось обвинить во всем мать. Та получила отель в доверительное управление и должна была заботиться о нем. Но Мишель понимала, что виновата она сама. Это она уехала, долго не возвращалась и никогда не требовала отчета. И вот теперь получила две закладные, угрозу ареста собственности за неуплату долгов и список предписаний и требований, от которых у нее ползли по спине мурашки.
В дверь постучали.
– Войдите, – рявкнула она, не поднимая головы.
– Ты орешь так, как будто до сих пор в армии.
В кабинет вошла Дамарис. В руке повариха держала поднос.
– Я принесла тебе ланч. Не думаю, что ты сама вспомнишь о нем.
Мишель взглянула на часы и с удивлением обнаружила, что уже почти три.