Там бескрайняя прерия заканчивалась. За нашим забором лежал город Эльдорадо, начиналась промышленная застройка, а за ней – дома в испанском стиле, теснившиеся на узких улицах, словно фасолины в консервной банке. Названия улиц здесь были донельзя поэтичными: Авенида-де-лас-Флорес, Ломо-Альто и Эль-Камино-Реал. Все они напоминали о непростой истории этой земли, на которой первые поселенцы основали свои ранчо. Главный бульвар и переулки, некогда уложенные булыжниками, теперь были закатаны в черный асфальт, ровный, как сукно бильярдного стола. Сейчас это был современный город, в котором немногое напоминало о бурном ковбойском прошлом: ярко освещенные тротуары с пожарными гидрантами, стоящими над ливневыми стоками, линии электропередач и оптоволоконный кабель, детские площадки, фитнес-центр, место для пикника с газовым грилем – приносите свой собственный баллон с пропаном и просто подключайте. Был даже аквапарк с бассейнами, взрослым и детским. А паутина пыльных тропинок, которыми некогда пользовались коровы, теперь превратилась в мощеные пешеходные и прекрасно обустроенные велосипедные дорожки. То тут, то там в тени дубов, выращенных в специальном питомнике, стояли скамейки.
Мы напоили лошадей из ручья и отдышались. Семья из четырех человек проехала мимо на велосипедах, двое маленьких детей пользовались тренировочными колесами. Все четверо были в блестящих крепких шлемах.
– Добрый день, – поприветствовал их папа и снял шляпу.
– Здравствуйте, – отозвались они. – Отличный денек, а?
– Отличный, – крикнул им вдогонку папа.
Велосипедисты скрылись за поворотом. Дети все это время смотрели на моего отца со смесью удивления и восхищения, словно прямо к ним с телевизионного экрана сошел герой вестерна.
– Мне позвонили на днях, – сказал отец после того, как семья уехала.
– Да? Ты перезвонил? – спросила я.
– Нет, – признался он смущенно.
– Мама знает?
– Пока нет…
Эх, ничего не меняется.
– Папа, – сказала я чуть серьезнее, – почему она хочет продать ранчо?
Он сделал паузу, прежде чем ответить.
– Это сложно… Она знает, что мы больше не конкурентоспособны. Вот уже десять лет, а то и больше, мы поддерживаем коров, а не наоборот.
Для моих родителей это была рутинная шутка. По мере накопления долга папа продавал небольшие участки земли, чтобы на время договориться с банком. Но он никогда не уменьшал стадо, и мама периодически высказывала мысль: мол, в конце концов у нас останутся только дом и несколько акров земли и тысячи коров.
– Не нужно иметь степень магистра, чтобы понять: в наши дни лучше содержать ранчо, чем крупный рогатый скот. – Отец с тоской посмотрел вдаль.
– Так… дело в деньгах?
– В некотором роде. Это наше будущее, и твое, и Джулии. – Он перевел на меня внимательный взгляд. – Твоя мама хочет остаться на плаву после продажи ранчо. И, если это только будет возможно, оставить вам как можно больше.
– Собираешься заняться гольфом? – нарочито весело улыбнулась я.
– Может быть. А может, стану просиживать дни напролет перед телевизором с банкой пива.
Мы повернули лошадей к дому, но позволили им идти шагом.
– Ты собираешься перезвонить тому парню?
– Нет.
Я глубоко вдохнула через нос. Нужно остыть. Вздохнула еще раз, наслаждаясь ароматами травы и воды, с небольшой примесью запаха грязи, которой тут было в изобилии. Лимонная мята, колокольчики, седельная кожа, пот… Все эти запахи были знакомы мне с детства. Ничто не пахло лучше, чем согретая жарким солнцем земля родного Техаса.
– Надеюсь, мы никогда этого не сделаем, – вздохнула я.
– Понимаю.
Мы с папой знали, что мама, когда выходила замуж за папу, не собиралась потом долгие годы проводить в борьбе за каждый цент. Она была из богатой семьи, но отец женился на ней самой, а не на деньгах. Он не представлял себе жизнь без работы, был ковбоем до мозга костей, и все, что он умел, так это управлять ранчо. Конечно, он мог продать Абердин, получить мешок с деньгами и купить дом в престижном районе города, но какого черта он тогда станет делать? Папа был деревенским жителем, а не завсегдатаем престижного городского клуба, и останется таким уже навсегда.
Мы уже почти вернулись домой, а папа все еще не затрагивал волновавшую меня тему. Я знала, что он пришел за мной не просто так, не потому, что ему вдруг захотелось совершить конную прогулку. Когда в конце дороги уже показалась крыша нашей конюшни, я принялась гадать, какой вариант он выберет: станет ли уговаривать, убеждая воспользоваться «уникальным» шансом, или просто прикажет делать то, что велела мама?