Приезжий начальник заговорил, равнодушно глядя поверх голов:
— Ваша бригада зарекомендовала себя опытным, слаженным коллективом, способным решать трудные производственные задачи. Нам не хотелось бы терять вас, но зимой подземных работ в экспедиции не будет.
Если кто пожелает — мы дадим временное направление на рудники, где всегда нужны люди. Или поработайте зиму на поверхности, в экспедиции.
Вам и переждать-то нужно всего четыре месяца, а весной начнутся большие работы: будут шурфы и штольни. Администрация постарается пойти вам навстречу, чтобы сохранить бригаду.
Экспедиционный начальник на миг оживился, глаза с любопытством пробежали по застывшим лицам проходчиков:
— Говорят, собираетесь дать два плана в месяц?
Кто замялся, кто стал прикуривать сигарету. Лаптев за всех как-то неловко пробормотал:
— Так оно, конечно, когда люди сработались — другое дело, а то ведь сначала что было? — он попытался усмехнуться, но недоверчиво зыркнув по толпе, отступил ближе к своим.
В эту ночь замерзли все лужи возле шурфа. Динозавр на что не восприимчив к перепадам температуры, но и он разыскал драные ватные штаны, с треском напялил их на свои мощные ляжки. В ту ночь роба на Хасане схватилась коркой льда, пока он бежал от шурфа к вагончику. И долго еще проходчик сидел у калорифера, стучал рондолевыми коронками, считал взрывы заряженных шпуров.
Накричавшись до хрипоты днем, вечером Лаптев прикидывал пройденные метры выработок, пересчитывал оставшиеся дни, довольный собой и бригадой, ухмылялся:
— В плане! Если без сбоев — вытянем. Но… — опять срывался: — Пахать надо! А ты сегодня вагонетку уронил. Полчаса потеряли.
Удачно шла смена. Нереальный скоростной подряд выполнялся, сомневаться в этом уже не приходилось. Но мало ли что может случиться за оставшуюся неделю? На всякий случай шумел Лаптев, поторапливал.
Все ждали аванс. Второй раз кассирша собиралась ехать в банк районного центра, а молодой техник-геолог, сердито прихлебывая горячий чай в вагончике проходчиков и клялся, что сопровождает ее в последний раз.
— Мне зачем это надо? — спрашивал сам себя, и глаза его поблескивали холодком. — Когда-нибудь не сдержусь, врежу директору банка по лбу наганом.
Деньги геологическая партия получала довольно четко. Каждый раз, подвесив на пояс револьвер, кассира — молодую женщину — сопровождал техник с поверхности, а шофер клал под сиденье двустволку. И всякий раз они везли директору банка то дефицитную краску, то кафель, то мясо. Их пропускали, не заглядывая в тяжелый мешок, знали в лицо. В кабинете директор играл в шахматы с бухгалтером какого-то колхоза, тот, не оборачиваясь к вошедшим, заискивающе шутил.
Кассирша засомневалась: подсунуть чек на подпись или подождать, когда закончится игра. Техник грубо швырнул мешок в угол, звякнули банки с тушенкой, но на вошедших не обращали внимания. Тогда Техник скрипнул зубами, сдвинул на бок кобуру, сбившуюся в пах, взглянул на кассира и плюхнулся на ближайший стул. Несколько минут ожидания показались ему вечностью, пот выступил на лбу.
Наконец бухгалтер с жирным затылком расшаркался, проиграв на шахматной доске, двумя руками стал трясти директорскую руку. Кассир придвинулась к столу, поздоровалась, пожирая директора огромными и восторженными голубыми глазами. Тот, не ответив, уткнулся в бумаги и проворчал с преувеличенным акцентом:
— Нэт, деньги!
— Тушенку ему не надо, — возмущался техник в вагончике проходчиков.
— Он Галку хочет. Так мне и заявил, падла, и я ничего не ответил: развернулся, ушел и мешок оставил. Нет бы по морде, по морде… Наганом бы, — садистски оскалился. — Много не дали бы.
Кто-то натянуто хихикнул:
— А кассирша что?
Кто-то приглушенно выругался.
Техник пожал плечами.
— Отан Берибаевич собрался сам ехать в банк. На кассиршу орет, что, у нее вся работа два раза в месяц деньги выдавать?
Про волка речь, а он навстреч. Газик Отана Берибаевича неожиданно выскочил на территорию подземного участка с той стороны, с которой никто никогда не приезжал на шурфы. Он бодро выскочил из машины, за ним семенил Паша: запуганный, сутулящийся. С похмела, что ли!
— Молодцы, ребята! — стал весело здороваться с проходчиками начальник партии. Вышагивал по площадке, не замечая беспорядка и мусора.
— Буду для вас просить поощрения: первое место в управлении обеспечено.
Он уехал, а Паша остался, угрюмо походил по площадке, поковырял носком сапога породу в отвале, потом долго сидел с Касымом, о чем-то тихо переговариваясь. Решившись, встал, вышел из вагончика и отключил главный рубильник. Участок затих. Из кэша высунулся Игорь. В мокрой темноте внизу ругался, Шульц. Стали подходить проходчики со второго шурфа. Паша стоял, чуть пригнув голову, опустив руки, будто готовился защищаться в неравной драке.