- Народ, значит, - осклабился Игорь, - да народ безмолвствует и на память свою плюет! Вон, посмотрите на школьников! Мои - то еще ничего, а другие их возраста, скоро забудут, кто на кого напал в сорок первом и кто войну выиграл!
- Ну, все, - бросил я, - начался извечный спор «кто виноват и что делать?». Пойду спать.
Забравшись в палатку и лежа в спальном мешке, я еще долго слышал сквозь сон их недовольные голоса и размышлял о том, кто же из них прав, но так ничего не придумав, уснул.
[1] ВОП – Взрывоопасный предмет
Глава 5. В дальний путь
Весело шумит московская барахолка. Пьяненькие дедушки и бабушки, прячась от солнца под навесами, разложили на деревянных прилавках свой товар – старые калоши, проеденные молью пиджаки, брюки, статуэтки с отколотыми частями и другой хлам, собранный для продажи на своих или соседских антресолях, а то и просто на помойках. Цены у них довольно демократичные, учитывая, что этот утиль даром никому не нужен. Народ проходит мимо них, со скучающим видом, не задерживаясь.
Широкая дощатая лестница ведет на следующий уровень этого людского муравейника. Здесь уже публика посерьезней. Дамы бальзаковского возраста с налетом былой интеллигентности и легкой степенью алкоголизма, предлагают истинным ценителям «старинные серебряные» вилки, ложки, подстаканники и прочий новодельный и искусственно состаренный «антиквариат». Впрочем, здесь иногда попадаются настоящие старинные вещи, только просят за них суммы втрое, а то и вчетверо больше их реальной стоимости.
Часто сюда захаживают иностранцы пожилого возраста, которые разбираются в изделиях из серебра и бронзы или думают, что разбираются. Они ходят кучками, долго расспрашивают продавца, рассматривают товар, потом также долго торгуются, но в основном ничего не купив, уходят. Эти любители халявы до сих пор думают, что в немытой России можно купить на барахолке задешево подлинное яйцо Фаберже.
Жестоко разочаровавшись, под недовольное ворчанье продавцов, возвращающихся к своим чекушкам с водкой, спрятанным за прилавками, они гордо шествуют к парадному входу, где специально для них во всей красе раскинулось море товаров – матрешек, расшитых платков и прочих балалаек. В общем, всего того, что каждый уважающий себя интурист должен привезти домой из России.
Продавцы набрасываются на них как стая коршунов на беззащитных цыплят и почти силой нахлобучивают им на головы кроличьи шапки с красными звездами во весь лоб, радостно тарахтя при этом на смеси английского с матерным о том, что их товар – very good.
Им всучивают по бешеной цене деревянные расписанные под хохлому подносы и жестяные самовары, прогорающие до дыр после первого чаепития. Им даже предлагают под большим секретом за баснословную сумму бронзовый бюст Сталина, который стоял на столе у Ленина во время Октябрьского переворота.
Тут же группы карманников устраивают небольшие людские водовороты вокруг какого-нибудь зазевавшегося шведа, отбившегося от своей группы. И пока он пытается выбраться из плотно зажавшей его со всех сторон толпы, освобождают его карманы от бумажника и кредитных карт.
И вот группа иностранных гостей обмотанных флагами Советского Союза и увешанных значками с портретами Ленина выходит из ворот барахолки, неся под мышками матрешек, бюсты Сталина и связки деревянных ложек. Почти у каждого на голове красуется кроличья шапка со звездой или немыслимой формы буденовка с двуглавым орлом и смешно торчащими отворотами, напоминающими ослиные уши.
- ошалевшим видом они бредут к своим экскурсионным автобусам, постепенно приходя в себя. Но не тут-то было. Экскурсоводы почти силком загоняют их в приветливо распахнутые двери шашлычных, возле которых, потирая руки от предвкушения валюты, стоят чернявые торговцы. то граммов шашлыка за сто долларов становятся апофеозом посещения достопримечательностей столицы. После этого обобранных иностранных лохов быстренько увозят автобусы, на место которых тут - же прибывают другие.
- Вот где бизнес! - мечтательно протянул Витек, подбрасывая на плече солдатский вещевой мешок с брякающим в нем железом.
- же эти туристы нисколько не интересовали, хотя глядя на них после шашлыка, где-то становилось, даже жаль.