- Теперь по поводу самого процесса. Работают все. Да, да Айно и вы тоже. От найденного клада наша группа получает двадцать процентов и делит их между собой поровну. Остальное забирает уважаемый Айно.
- Что с продуктами и топливом для машин? - подал голос Игорь.
- Продукты закуплены из расчета на две недели, а также каждый взял для себя, что хотел на свои деньги.
- Топливо оплачивает спонсор, - кивнул Витек в сторону Айно и закончил, - старт завтра в шесть утра.
Ранним утром следующего дня два джипа уже неслись по шоссе в сторону Санкт-Петербурга. Игорь, сидя на переднем пассажирском сиденье моей машины, зевал и крутил ручки автомагнитолы, пытаясь поймать какую-нибудь мелодию. Я прибавлял газу, стараясь не отстать от машины Витька, который вместе с Айно бодро катил впереди, обгоняя автомобили редких утренних дачников.
Вместе с Московской областью закончился ровный асфальт, и мимо поплыли унылые пейзажи из облезлых деревенских домов да заброшенных полуразрушенных построек по обочинам.
В рации раздался смех Витька:
- Наш финский друг удивляется, почему в России такая разруха.
- Страна у нас большая, - ответил Игорь, - и царь-батюшка не может за всей территорией уследить.
- Зато у них в Финляндии, все леса платные, - вставил я, прихлебывая обжигающий кофе из крышки термоса.
Весь день прошел в бешеной скачке по разбитым асфальтовым колеям российских дорог. Заходящее солнце окрасило небо своими последними отблесками, когда мы пересекли мост через реку Свирь и въехали в Карелию.
Сразу почувствовалась прохлада соснового леса, стоящего стеной вдоль шоссе на высоких покрытых мхом песчаных дюнах. Ночевать остановились возле небольшого озерца, которое виднелось за редким перелеском.
- разожгли газовую горелку, вскипятили чай и расставили походные стулья. Айно на удивление сноровисто одну за другой вспорол три банки тушенки небольшим кованым ножом с деревянной ручкой, алюминиевые ножны которого болтались у него на поясе.
Заметив мой интерес, он протянул нож, предварительно вытерев платком жир с лезвия.
- Этто настоящий финский пукко принатлежал мой деддушка.
Я провел пальцем по острому как бритва лезвию, уважительно покачал головой и вернул его владельцу.
- А ножны, наверное, из сбитого советского самолета сделаны?
Айно смущенно покачал головой.
- Этто пыла война.
- Не переживай, Айно, тебя лично никто не упрекает, - похлопал его по плечу Витек, - лучше расскажи нам про своего деда.
За ужином Айно начал свой рассказ.
- Мой дед то революции имел свой хутор в Карьялла. Имел много корова, лошади и земля. Имел такше много работник. Много возил продать в город мясо, масло, молоко и хлеп. Кокта началась война за несависимость, он воевал против красных в отряд самооборона. После того опять вел хозяйство и еще имел тва магазин в городе. В зимнюю войну тоше немного воевал и имел медаль и крест свободы. В войну – продолжение не воевал совсем, старый был. Потом жил с моя семья в Хельсинки. Кокта умирал, дал мне эта карта и рассказал, что на его хутор закопал много золотых царских деньги. Хотел, чтобы я вернулся и их забрал.
- Да, - протянул Игорь, вытряхивая в рот последние кусочки тушенки из банки, - нам бы тоже хотелось их забрать. Если там конечно что-то есть, а этот участок не огорожен и не имеет владельца.
Спать легли рано, несмотря на то, что белая ночь своими молочными сумерками сбивала с толку и не давала заснуть. Откроешь глаза - светло. Глянешь на часы - два часа ночи.
Сквозь сон я слышал, как кто-то скребется о днище машины, но встать и посмотреть было лень. И только утром, когда я вылез из машины, трясясь от холода и тумана тянувшегося с озера, из-под заднего колеса высунулась наглая мордочка ежика. Он держал в своих острых зубах кем-то выброшенную апельсиновую корку и пытался ее грызть. При этом его иголки терлись о выхлопную трубу и производили противный скрежет.
Я кинул в него сухой шишкой и не попал. Ежик презрительно посмотрел на меня своими черными глазами – бусинками и не спеша вразвалочку удалился в ближайшие кусты, с коркой в зубах.
- Что тут за шум? – сонно спросил Игорь, вылезая из машины.
Он дрожал от холода, так же как и я, несмотря на то, что завернулся в спальный мешок, в котором ночью спал.