Ольга была в хорошем настроении и с первых же минут очаровала Прайса, он заявил, что счастлив оказаться в компании такой неотразимой женщины, что восхищен ее превосходным английским языком, старался быть занимательным и всю дорогу рассказывал удивительные вещи о том, как было завезено из Южной Америки в Африку дерево какао, как оно нелегко здесь утверждало себя и какое огромное значение для экономики этой страны имеет сейчас.
При очередном приеме в посольстве Антонов послал Прайсу с супругой приглашение — в благодарность за поездку и в надежде на укрепление полезной связи со столь осведомленным в делах экономики человеком. Прайс пришел на прием один, без супруги, за бокалом шампанского, которое специально припас для него Антонов, откровенно признался, что решился прийти не сразу. «Видите ли, я сугубый коммерсант, от политики предпочитаю держаться подальше, иначе в этих странах, где чуть ли не каждый год перевороты, не прожил бы и недели». Он отхлебнул маленький глоток шампанского, подержал вино на языке, как кот, зажмурившись от удовольствия, улыбнулся, пошевелив бакенбардами: «Я пришел к вам на прием лишь для того, чтобы увидеть вашу жену и в надежде выпить советского шампанского».
— По делам мотаюсь, дорогой мой, по делам, — говорил сейчас Прайс, пожимая руку Антонову. — По всему континенту. — Он вздохнул. — Непросто теперь в Африке нам, коммерсантам-иностранцам. Прижимают. Африканцы сами научились делать бизнес.
Антонов шутливо погрозил пальцем:
— Рассказывайте! Голыми руками таких, как вы, не возьмешь! Вон какую заварушку в городе устроили две недели назад!
— Вы о забастовке? Наша фирма здесь ни при чем. Даю вам слово.
Две недели назад забастовка была действительно похожа на заварушку. Сперва забастовали врачи, обладатели одной из самых обеспеченных профессий в этой стране. Требовали для себя снижения недавно увеличенных налогов. В это время на нефтеперегонном заводе одному из рабочих оторвало руку. Его привезли в городскую больницу, а хирургов нет — бастуют. «Ах так? — возмутились на заводе. — Тогда и мы вам покажем!» И объявили стачку. Город лишился бензина. Одно тянуло за собой другое. Отключили подачу электроэнергии, воды, перестали работать пекарни, в городе распространились слухи о предстоящем новом государственном перевороте.
— Повторяю, наша фирма ни при чем! — Прайс говорил об этом так, будто знал о закулисной стороне случившегося больше, чем может сказать.
— Не поверю, чтобы вся эта заварушка была без участия западного бизнеса, — продолжал Антонов непринужденным тоном. — Весь город остался без света, воды, продуктов. В больницах несколько человек умерло, потому что не было врачей. Разве это по-человечески?
Прайс покосился на стоящего в сторонке со шлангом в руке парня, терпеливо ожидавшего, когда ему позволят заправить роскошный «ягуар». Понизив голос, спросил:
— Вы далеко собрались, мистер Антонов? Уж не в Монго ли?
— В Монго.
Прайс задумчиво взглянул на колесо машины Антонова, помолчал. Казалось, его подмывало что-то сказать, но он колебался.
— Видите ли… Обстановка в Асибии не очень… Словом, всякое может быть…
— А что именно?
— Да так… — Прайс оторвал взгляд от автомобильного колеса и уперся им в подбородок Антонова. — Вы надолго в Монго?
— Дня на два.
На этот раз Прайс взглянул ему прямо в глаза:
— Надеюсь, миссис Ольга будет под надежной опекой?
— Да… — насторожился Антонов. — А что вы имеете в виду?
Англичанин осторожно улыбнулся и смешно шевельнул клочкастыми бакенбардами:
— Да так… Просто стариковские тревоги. Не обращайте внимания.
Антонов подошел к нему так близко, что почувствовал его дыхание:
— Говорите, что?
Наверное, это звучало как приказ. Но пробить осторожность Прайса было невозможно.
— Я все понимаю, вы, мистер Антонов, работник посольства, у вас своя служба, — сказал он тихо, делая несколько шагов в сторону и увлекая за собой Антонова подальше от стоящего в ожидании служащего станции. — Я лично к вам отношусь с большим уважением, но полностью откровенным быть не могу. Надеюсь, вы понимаете? Скажу немного. Видите ли… Для настоящего бизнеса нужна стабильность и уверенность. Мне и нам, — он выделил интонацией это «нам», — надоели бесконечные перевороты, когда одни любители легкой поживы сменяют других. Страна все время на грани банкротства. Мне думается, что те, кто у власти теперь, люди серьезные. Из того, что они сделали, лично мне, я подчеркиваю — лично мне, а не моим боссам — многое представляется разумным для этой страны. Ведет это к стабильности. Вы же знаете, еще много лет какао-бобы останутся твердой валютой в мировом обращении, а для твердой валюты нужна стабильность.