Сережа не спал. Сидел на диване и листал французские журналы, рассматривая картинки.
— Мне не звонили?
— Нет! — развел руками Сережа и вдруг радостно сообщил: — А я ходил в сад. И даже сбил еще одну папайю. Вы ведь разрешили, правда?
Может быть, самому позвонить? Вдруг Битов звонил, когда Сергей выходил в сад.
Антонов направился к аппарату, и именно в этот момент пронзительно задребезжал телефонный звонок.
— Только что принесли вам телеграмму из Москвы, — услышал Антонов радостный голос Битова. — Как? Прочитать по телефону или…
— Еду!
34
Он проснулся от какого-то странного, необычайного звука. Некоторое время лежал, глядя в потолок и пытаясь сквозь однотонный шум кондиционера различить что-то еще. Может быть, опять уличное происшествие, вроде убитой кобры? Но за плотными шторами окон еще густел ночной мрак. Для уличных происшествий рановато.
Прошла минута, другая… Раздался отдаленный грохот, и Антонов явственно услышал, как задребезжали стекла. Гроза? В газетах писали, что сезон дождей в этом году может начаться раньше обычного.
Сегодня воскресенье. С утра ему не нужно никуда торопиться.
Днем приглашала на обед Катя. Вчера позвонила: «Приходите! Вы же голодны, я знаю. Потом мне так охота с вами поболтать». Литовцевы вернулись две недели назад. Видел их Антонов мельком, заезжал на несколько минут проведать. Литовцев встретил Антонова любезно, но была в нем какая-то странная напряженность. И Катя показалась тревожной. Гибель Камова ее потрясла. Ехать ли? И все же так хочется снова увидеть Катю! А вечером его ждут Аревшатяны на прощальный ужин. Завтра они улетают. Вчера Антонов помогал Гургену сдавать на аэродроме багаж. Четыре объемных ящика только с масками! На некоторые пришлось добывать специальное разрешение министерства культуры, и разрешили только потому, что маски предназначаются для музея.
Снова раздался грохот, уже ближе, опять зазвенели стекла, и сразу же в однотонный шум кондиционера ворвались тугие резкие хлопки…
Антонов бросился в коридор, распахнул дверь балкона. Так и есть — стреляют! Предрассветную тишину рвали на части короткие гранатные взрывы и автоматные очереди. В той стороне, где был аэродром, на низких, ползущих с океана облаках вспыхивали красные отсветы. Там шел бой. Внизу по улице бежали куда-то возбужденные люди. Над могучими кронами секвой с резкими криками носились перепуганные птицы.
Вот оно и началось!
Внизу в холле настойчиво задребезжал дверной звонок. Антонов быстро оделся, бросился к порогу, распахнул дверь. Перед ним стоял Асибе. Никогда Антонов не видел своего неизменно тихого и невозмутимого сторожа таким возбужденным. Он пытался что-то объяснить, но слова будто застревали у него в горле, и невозможно было ничего понять. С трудом Антонов уразумел, что Асибе по своему маленькому радиоприемнику только что слышал сообщение радио Дагосы. Сообщение было коротким: два четырехтурбинных самолета без опознавательных знаков за час до восхода солнца приземлились на дагосском аэродроме, высадив крупный вооруженный отряд неизвестной национальной принадлежности. Высадившиеся открыли огонь по охране аэродрома и сейчас, ведя перестрелку с пикетами полиции, продвигаются к центру города.
— Мосье, это война? — Асибе смотрел на Антонова так, будто тот знал все заранее.
Антонов пожал плечами и не ответил.
— Мы так и думали, что они нападут.
— Кто они?
— Те, кого у нас поприжали. Кому охота терять богатства? — Асибе горестно вздохнул. — Что-то будет… Пойду слушать радио.
Антонов набрал номер аппарата дежурного посольства — телефон был занят. Шли минуты, он крутил и крутил диск — безрезультатно. Надо ехать, и немедленно!
Открывая ворота, Асибе спросил:
— Как вы думаете, мосье, что мне делать сейчас?
— А что вы можете сделать? — пожал плечами Антонов.
— Но я, мосье, старый солдат, служил в Сенегале, знаю, как обращаться с оружием…
— Мне кажется, Асибе, вам сейчас нужно слушать радио и поступать так, как распорядятся ваши власти, — посоветовал Антонов. И вдруг вспомнил о Диане — что это ее не видно?
— Диана побежала в город узнать, в чем там дело, — объяснил Асибе. — Она такая любопытная.
Где-то на севере города раза два мощно ухнуло, и листья пальм над воротами мелко, с тихим звоном, задрожали.
— Зря побежала, — покачал головой Антонов. — Там бой идет!
— Вот я тоже так думаю, мосье, что зря! — Голос Асибе стал жалобным. — Но женское любопытство сильнее пушек. Как бы чего не случилось, ведь у нас, мосье, послезавтра свадьба, вы, я надеюсь, не забыли?