— По последним сведениям, обстановочка в вашем царстве не очень вери гуд. Удружили нам прогулочку в двести километров машинами! По жаре!
— В Дагосе аэродром бастует.
— Значит, у нас будет готовность намбр уан?[3] А мы уже притомились. Из Уагадугу летим.
Антонов поспешил успокоить:
— Думаю, все будет нормально. Дорога контролируется армией.
— Всякое может случиться! — наконец вступил в разговор Куварзин. Голос у гиревика неожиданно оказался жидковатым. Он строго взглянул на Антонова и повторил: — Всякое!
— Познакомьтесь! — сказала Вера, представляя Антонову высокого, ширококостного и скуластого человека. — Это Алексей Илларионович Камов.
Вот, оказывается, кто поедет с ним завтра! На вид совсем непохож на геолога. Сутулится, в жесткой, неопределенного цвета шевелюре седая прядь — от лба до затылка. Несмотря на жару, в пиджаке и при галстуке. Вот уж нелепость! Ему-то, геологу, к чему соблюдать здешний посольский режим. Не молод — за сорок давно. Больше похож на конторского служащего провинциального масштаба. А Рябинкин, экономический советник в Дагосе, говорил, что Камов среди геологов человек известный, фигура крупная. Представляясь, Антонов сказал:
— Значит, будете моим спутником? Ну, ну! А мы, откровенно говоря, ждали двоих…
И поймал себя на том, что тон его прозвучал покровительственно, как в разговоре столичного жителя с недотепой-провинциалом.
Камов, поспешно сняв очки, взглянул на Антонова так, будто в чем-то оправдывался:
— Видите ли… мой коллега неожиданно заболел. А откладывать было нельзя. Виза кончалась… Вот я и один…
И, водрузив обратно на нос очки, развел руками, словно хотел сказать: что поделаешь, придется вам принимать меня одного. Вздохнул:
— Дела…
— Надолго к нам?
— Месяца на два. Как работа пойдет.
У него был высокий чистый лоб мыслителя. Рябинкин подчеркивал: доктор наук, даже лауреат какой-то научной премии…
— Извините, пожалуйста… — пробормотал Камов виновато, глядя на Антонова. — Вы очень любезны, но не стесню ли вас в машине? Правда, багаж у меня минимальный… Но…
Антонов вдруг почувствовал к геологу симпатию.
— Наоборот, я очень рад.
Разговор происходил в приемной посла. Камов только что заходил к Пашкевичу. Вера, завершив работу, убирала в шкаф бумаги со своего стола.
— А куда вы сейчас собрались, Алексей Илларионович? — спросила она, взглянув на Камова через плечо.
— Да в этот самый, как его… супер. Надо что-то на ужин. Особенно чаю. Кончился. А я без чаю не могу. Это моя слабость.
Он неуверенно улыбнулся: мол, что поделаешь!
— В какой гостинице вы устроились? — поинтересовался Антонов.
Оказывается, поселили геолога не в гостинице, а в жилом доме посольства в пустующей комнате, которую обычно отдавали приезжим командированным. Рестораны здесь дорогие, никаких суточных не хватит, поэтому Камов готовил для себя сам, пользуясь кухней соседей по квартире. Правда, его частенько кто-то приглашал на обед. В этой стране он уже две недели.
— Супер? — Вера обернулась к Антонову. — Это же нам по пути. Мы, конечно, подбросим Алексея Илларионовича?
Когда втроем они выходили из здания посольства, сидевшая за столом дежурного Красавина окинула оживленную Веру недобрым взглядом. Вот уж почешет сегодня языком, подумал Антонов.
Супермаркет находился в двух километрах от посольства. Не столь, далеко, но ведь это были африканские километры, совсем не легкие в жаре и пыли переполненной городской улицы, на которой нет тротуаров, как и на многих других улицах этого небогатого и не очень благоустроенного городка.
— Я к ходьбе привык, — объяснил Камов. — Всю Среднюю Азию пешком выходил. А там жара не меньше.
Из рассказа Рябинкина Антонов знал, что наши геологи должны прибыть в этот край по приглашению министерства экономики Асибии для научной экспертизы. Вначале по заданной теме им предстояло познакомиться с геологическими документами республики Куагон, соседней с Асибией и однотипной с ней по геологической структуре, а затем уже работать в Асибии.
— Думаю, что-то интересное и найдется… — рассказывал по пути Камов. — Здесь весьма любопытные структуры, характерные для рифтовой зоны…
— А что такое рифтовая зона? — спросила Вера.
Но Антонов уже подвел автомобиль к серому, из железобетона и стекла, зданию самого крупного в Монго супермаркета «Элиза», где обычно покупали продукты и товары состоятельные жители города и иностранцы. Едва затормозил, как со всех сторон к машине бросились постоянно слонявшиеся здесь мальчишки: заработать хоть грош — посторожить машину, протереть запылившееся лобовое стекло, поднести коробку с товарами, купленными в магазине. Мальчишки, как мухи, облепили машину, с надеждой вглядываясь в пассажиров, расплющивали на стеклах толстые носы, от их носов и пальцев на стеклах оставались жирные пятна.