– Да где же она?
Внезапно в голову пришла мысль, что Марион обманула его и убежала. Дункана прошиб холодный пот. Но уже в следующую секунду он увидел на ветке дерева, возле густого куста, красную курточку. Наверное, она до сих пор спит…
– Марион?
Он обошел куст и оказался на берегу маленького пруда, в который низвергался водопад. Никого…
– Марион! – крикнул он снова, чувствуя, как растет в душе тревога.
И вдруг поверхность воды разорвалась и из нее возникла тонкая девичья фигурка. Спотыкаясь о камни, Дункан поспешил спрятаться за густой порослью сосенок, где и застыл, завороженный зрелищем, представшим его глазам.
Повернувшись к нему спиной, Марион отжимала воду из тяжелых волос. Белизна ее кожи контрастировала с темной водой, доходившей девушке до бедер. Грациозным движением она повернулась лицом к берегу, бесстыдно открывшись перед ним во всей своей великолепной наготе. Ban – dia[36]… Дункан попытался отвести взгляд от этого молочно-белого тела, возникшего из темных вод пруда, но не смог.
«Ей нельзя здесь быть!»
Он начал отступать. Шаг, другой, третий… Споткнувшись о поваленное дерево, он едва успел уцепиться за ветку, чтобы не упасть. Ему было трудно дышать. Дункан выругался про себя. Надо же быть такой неосторожной! Разве можно купаться в озере голышом, когда вокруг бродят Макгрегоры? Любой из них мог застать ее тут, вдали от любопытных глаз, и изнасиловать, наплевав на тот факт, что она – родственница их предводителя, в этом Дункан был уверен. Мужчины, которым нечего терять, привыкают брать то, что им нравится, не задаваясь лишними вопросами!
Марион между тем вышла из воды и направилась к пледу, который лежал на камне рядом со сброшенной в спешке одеждой. Девушка с кожей цвета луны укрыла свою наготу цветами Гленко, и от этого у Дункана еще сильнее заныло внизу живота. И это томление уже начало перерастать в тягучую боль.
«Ополоснуться бы холодной водой!»
Сердце в волнении, тело в огне… Дункан бесшумно прошел несколько метров по тропинке, которая привела его к пруду, и прислонился спиной к дереву. Сердце в груди стучало так, что, казалось, вот-вот разорвется. Он ощущал себя последним мерзавцем. Словно у зверя в период гона, все мысли его были подчинены одному желанию. И это желание, ставшее непреодолимым, болью отзывалось в его напряженном члене и требовало немедленного удовлетворения
– Черт! Черт! Черт! – пробормотал он, распахивая полы килта.
Что ж, оставалось только прибегнуть к старому, верному средству…
Марион показалась на тропинке несколько минут спустя. Дункан, который ждал ее, прислонившись к поросшему мхом стволу, выпрямился.
– Марион!
Девушка вскрикнула от неожиданности, инстинктивно выхватила из голенища свой кинжальчик и бросилась с ним на Дункана. Тот едва увернулся.
– Черти бы тебя побрали! – выругался он, выбираясь из зарослей крапивы, больно ожегшей его голые ноги.
– Ты зачем пришел? – спросила Марион. Ее сердце стучало как сумасшедшее. – Хотел, чтобы я тебя заколола?
– Я бы сломал тебе шею раньше, чем ты бы успела меня ранить, – сердито ответил он.
Дункан старался не смотреть ей в глаза из опасения выдать желание, обуревавшее его тело несколько минут назад.
– Пора! – сказал он, упрямо глядя на носки своих башмаков.
– Уже?
Девушка повернулась и посмотрела на кусочек пруда, просвечивавшего сквозь ветви, которые уже начали понемногу терять листья в ожидании зимы. Дункан рискнул взглянуть на нее. Ее профиль вырисовывался на фоне золотистой глади озера. Марион в задумчивости отжимала волосы, обернув их полой пледа, который накинула поверх красной курточки. Тот же чувственный поворот головы, те же движения… Такой он увидел ее там, в озере! «Будь ты проклята, Марион Кэмпбелл!» – кричало его рвущееся из груди сердце. Если женщины из ее рода и вправду имели дар лишать мужчин их силы, как рассказывал Алан, то эта девчонка им не пользовалась. Даже наоборот…
Но ведь она – дочка Гленлайона! Нет, он не может позволить себе… А как же Элспет? И он вдруг осознал, моментально, в доли секунды, что одного воспоминания о теле этой колдуньи достаточно, чтобы разбудить в нем безумный пожар желаний. Сколько еще пройдет времени, прежде чем он попытается ее соблазнить?
Неожиданно для себя он подумал о том, что Аласдар вполне мог отправить его в эту поездку с конкретной целью – чтобы он унизил дочку Гленлайона, взял ее силой, осквернил и попрал ее честь. Но нет, такого он, Дункан, никогда бы не сделал! И Аласдару это прекрасно известно. Дункан прогнал дурную мысль взмахом руки, чем привлек внимание Марион, и она уставилась на него своими светлыми кошачьими глазами. Их взгляды встретились, и снова пламя обожгло Дункану чресла. Юноша выругался и молча пошел к берегу озера. Марион последовала за ним.