— Сейчас, маленький, сейчас, рыженький…
Андрей прислушался, наклонив голову.
— По-моему, тихо.
— Притаился в засаде, — убежденно сказала я.
Проклятый Марс благонравно спал в кресле. Он раскрыл сонные глаза, зевнул во всю хищную пасть и приветственно мя-якнул. Я кинула загремевшую связку ключей на тумбочку. Сказала обвиняюще:
— Ну вот!
— Молчит, — констатировал чиф за моей спиной. Я оглянулась — он заглядывал в квартиру, уперевшись обеими руками в косяки.
— Заходите уже, — с досадой пригласила я. — Вот так всегда! Несешься со всех ног, а он спит себе… Да заходите же!
— Можно, да? — спросил Андрей неуверенно. Перешагнул порог. Марс немедленно оживился: спрыгнул с кресла и, задрав хвост, пошел знакомиться. Чиф поддернув брюки, присел, погладил кота по круглой башке.
— Ах, ты ж… зверюга…
Марс обнюхал его, потерся и громко заурчал, когда Андрей сгреб его в охапку. Вот черт, подумала я с досадой, он еще и этот тест прошел. Любит домашних животных. И за что мне такое наказание?
Чиф нога за ногу стянул свои туфли и прошел вслед за мной в комнату. Я включила магнитолу. Диджей немедленно поздравил меня с моим хорошим вкусом — слушаю «Апекс-радио» в два часа ночи.
— А как же ваша Марья Ивановна? — поинтересовался чиф, разглядывая мои хоромы.
— Какая Марья Ивановна?
— Соседка ваша?
— Зовут ее, между прочим, Элжбета Фридриховна, — гордо оповестила я. — А музыка ей не мешает, у нее спальня с другой стороны.
Чиф, почесывая Марса за ухом, все озирался. Я попробовала взглянуть на свою квартиру глазами постороннего. Ничего интересного. Двухкомнатная «хрущоба», доставшаяся мне от бабушки. Одна стена полностью занята книжными стеллажами — на книги у меня хватало денег и в самые трудные времена. Чисто, но не стерильно, по домашнему хозяйству не маньячу. Цветы начала разводить недавно — и они у меня с какого-то перепугу неожиданно поперли, хоть продергивай… чем, впрочем, Марс и занимается успешно. Одна знакомая так охарактеризовала мое новое увлечение: «Если потянуло к цветочкам — значит, к старости дело». Права, наверное.
— Еще заведу фикус, — сообщила я чифу. — И канарейку. Или кто там полагается по статусу? Болонка?
— По какому статусу?
— Для полного имиджа старой девы. Кофе будете?
— Что? Буду. И вовсе вы не старая, — сказал он мне в спину.
И не дева, чуть не откликнулась я. И мысленно подала его реплику: «А чем докажете?». Тьфу на тебя, старая греховодница! То есть — зрелая. Но греховодница…
Первым на кухню явился Марс, за ним, как за Сусаниным — Андрей Юрьевич. Я сыпанула Марсу «Вискасу», но прохиндей сел посередь кухни и стал выжидать чего вкуснее.
— Нету колбасы, нету, понял? — бурчала я, то и дело спотыкаясь об него. — Шел бы ты, Марс…
— А давайте, я съезжу? — предложил чиф, стоявший, опершись рукой о косяк. Интересно, у него от природы все позы красивы, или он их специально по утрам перед зеркалом отрабатывает вместо зарядки?
— Куда? — не поняла я.
— За колбасой для Марса. Где тут ближайший круглосуточный магазин?
— Рехнулись… ой, извините! Это он просто меня измором берет. Сядьте, уже, наконец! Вы точно есть не хотите?
Он подумал, словно прислушиваясь к своему желудку. Поднял глаза и сказал с удивлением:
— Хочу!
— Угу, — отозвалась я, кляня свой язык. И чем я, скажите, пожалуйста, должна его кормить? Чего ему в «Аквариуме» не елось?
— А что будете? — спросила, выигрывая время.
— Огласите весь список, пожалуйста, — чиф сел за стол, и Марс немедленно запрыгнул ему на колени. Если б он меня так гладил, я бы еще громче замурлыкала!
— Есть, — я заглянула в кастрюлю, — борщ. И котлеты. Будете?
— Буду, — твердо сказал Андрей. — Все буду.
— Идите тогда руки мойте.
Он ушел в ванную. Я спохватилась: там висело мое выстиранное белье. И добро бы парадно-выходное, шелково-кружевное, а то хэбэшное ношеное… ну-у, кто о чем, а вшивый…
Уплетал борщ за обе щеки — любо-дорого смотреть! Да, супы он явно себе не варит. Готовое в микроволновку, а потом — в желудок. Ага, поплачь еще над тяжкой голодной судьбой молодого успешного мужчины!
Доев, сказал бодро:
— Очень вкусно, спасибо! Давайте я взамен кофе сварю.
Я пожала плечами. Варить вообще и кофе в частности я не люблю. Андрей снял пиджак, огляделся и уволок его в прихожую. Там — наверняка — надел на плечики. Пришел, огляделся и хлопнул в ладоши:
— Так! И где у вас что?
Подперев щеку рукой, я наблюдала, как он сосредоточенно колдует над плиткой. Есть что-то завораживающее в мужчинах у плиты или возящихся с маленькими детьми. Наверное, то, как они контролируют в такие моменты свою силу…
— Опля! — он ловко выставил передо мной чашку с аппетитной коричневой пеной. Понюхав и попробовав, я возмутилась:
— Вы варите кофе лучше меня! Почему это я должна подавать его на работе?
— Потому что я — босс! — сообщил он. — А босс звучит гордо!
— Босс юбер аллес!
— Да, — согласился он. — Так что не могу я на работе женщинам кофе подавать…
— Только коньяк, — откомментировала я.
— …только дома…
— И только в постель!
Если после всех моих ляпов прикусывать язык, я бы давно уже без него осталась. Чиф задумался. Я постаралась улыбнуться ему как можно бодрее: ладно, не кручинься, парень, это не намек и не предложение! Попыталась свернуть со скользкой дорожки:
— А вы всегда хотели быть начальником?
Он опять подумал. Я заметила, что он всегда думает при ответе на мои вопросы — даже самые дурацкие — точно каждый раз боится попасть впросак.
— Я просто хотел, чтобы никто не отдавал мне идиотских приказов. И чтобы мне не приходилось выполнять эти приказы, только потому что я подчиненный… А что это вы так улыбаетесь? Я уже отдавал вам идиотские распоряжения?
— Ну… гораздо реже, чем в других местах, — успокоила я.
— Н-да? А вы всегда хотели быть…
— Секретаршей? Не-а. Понимаете, я просто работаю, чтобы жить.
Чиф кивнул с легким удивлением.
— Как и все.
— Не все. Вот вы, по-моему, живете, чтобы работать.
Он помолчал.
— Мне нравится моя работа. Мне нравится, что я сделал. И у меня есть еще идеи, которые я обязательно реализую. Но это вовсе не значит, что я живу одной работой…
Я пошла доливать себе кофе.
— А чем вы еще живете?
Пауза.
— Ну, я не могу так сразу…
— Давайте не сразу. Вы пьете?
Он моргнул.
— А что?
— Ладно, сформулируем по-другому. Напиваетесь с друзьями по выходным, в бане, или просто потому что устали?
— Когда я устаю, я ложусь спать.
— Ну, просто нечеловеческий подход… — пробормотала я. — То есть, не пьете?
Чиф как-то испугался.
— Почему? Пью. Просто я знаю свою норму.
— Можно пожать вашу мужественную руку? — сердечно спросила я и успела пожать, пока он пребывал в недоумении. — Все ее знают, только никто не соблюдает. А, может, вы книги читаете, или журналы?
— По работе?
— Ясно. Ходите куда-нибудь?
— Куда?
— Ну, стриптиз мы, конечно, отметаем, — пробормотала я, чиф тонко улыбнулся. — Может, у вас хобби какое-нибудь есть? Собачек разводите, кактусы там выращиваете, в компьютерные игры играете, стихи пишите?
— Не играю, не развожу, не пишу, собаку заведу, когда будет побольше времени…
— То есть, в глубокой старости? Семьи у вас пока нет, страстной любви, извините, конечно, тоже не наблюдается…
— И что? — по-моему, он начал заводиться. — Вы считаете, я такой однобокий?
Я развела руками.
— Я считаю, что вы просто трудоголик. Это диагноз.
— Зато вы не знаете, что значит любить свою работу! — заявил Андрей.
— Раздавлена, — сказала я. — Убита наповал.
— Я серьезно!