Однако, несмотрй на эти параллели с сирийской традицией, отличительные характеристики которой, насколько нам известно, возникли во II веке, Кроссан и Паттерсон (и другие) не сомневаются в ранней датировке Евангелия от Фомы. Паттерсон полагает, что это собрание логий Иисуса могло возникнуть еще до конца I века (хотя допускает и более позднюю датировку). Кроссан считает, что первая редакция Фомы была создана в 50–х, а более поздняя — то есть имеющийся у нас текст — в 60–70–х годах I века. Иными словами, первая редакция Евангелия от Фомы древнее любого из новозаветных евангелий. Кроссан предполагает, что новозаветные евангелия младше даже позднейшей редакции Фомы[16].
Короче говоря, мнения ученых по этому вопросу разделились: многие доказывают, что Евангелие от Фомы создано в середине II века, и почти столь же многие (в том числе участники Семинара по Иисусу) — что оно возникло в I веке.
Последние, как правило, датируют Фому концом I века, однако полагают, что это произведение сохранило независимую традицию, которую в некоторых случаях следует предпочесть параллельным формам в новозаветных евангелиях.
Такой важный вопрос нельзя решать голосованием[1]. Думаю, нам необходимо скрупулезно рассмотреть Евангелие от Фомы, в особенности все его связи с сирийской традицией. На мой взгляд, этот текст нельзя датировать ранее, чем серединой II столетия. Известные нам свидетельства указывают, скорее, на последнюю четверть II века; а независимого материала, восходящего к I веку, в Фоме нет вообще.
Рассмотрим те данные, которые у нас есть.
Как в печати, так и в публичных лекциях Кроссан защищает древность и независимость Евангелия от Фомы, основываясь на двух принципиальных пунктах: (1) Он не видит в этом евангелии «общего композиционного замысла», не считая нескольких наборов речений, связанных лексическими повторами; и (2) в параллельных с новозаветными евангелиями пассажах он находит различия, которые, как полагает, невозможно объяснить редактурой со стороны автора Фомы. Таковы же и аргументы Паттерсона[17]. Как мы сейчас увидим, в том и в другом случае важнейшую роль играют сирийские свидетельства.
Ученые, знакомые с сирийской словесностью, почти сразу отметили семитский, точнее сирийский, стиль Евангелия от Фомы. Это вполне соответствует тому, что мы говорили ранее о форме имени апостола (не просто «Фома», а «Иуда Фома»). Эти ученые отмечали также, что отличительные черты Фомы согласуются с сирийской версией Нового Завета или с более ранним «Диатессароном» Татиана[18]. Более того, эти ученые предполагали, что родным языком Евангелия от Фомы или, по крайней мере, некоторых его частей был, возможно, сирийский, а не греческий, согласно общепринятому мнению.
В своем недавнем исследовании Николас Перрин осуществил проверку этого предположения. Он проанализировал весь текст Фомы, переведя коптскую версию на сирийский и на греческий. Результаты его исследования впечатляют. Принимая предположение, что изначально Евангелие от Фомы было написано не на коптском и не на греческом языке, а на сирийском (что вполне вероятно, учитывая его сирийские черты), мы обнаруживаем более пятисот лексических повторов, связывающих между собой почти все 114 речений, составляющих книгу. В сущности, всего к трем парам речений (56 и 57, 88 и 89, 104 и 105) лексических повторов не нашлось. Однако эти исключения едва ли фатальны для анализа Перрина, поскольку сирийские лексические повторы могли быть утрачены при переводе или переложении на коптский[19].
Более того: Перрин нашел возможность не только объяснить порядок и композицию изречений, составляющих Евангелие от Фомы, но и показать знакомство автора этого текста с композицией Татианова «Диатессарона». Похоже, что загадка композиции речений, составляющих Евангелие от Фомы, раскрыта. Перрин заключает, что этот текст имеет зависимость от новозаветных евангелий, но не прямую. Фома зависит от переложения новозаветных евангелий на сирийском языке, сделанного в «Диатессароне».
1
Автор намекает на практику Семинара по Иисусу определять свое отношение к тем или иным научным вопросам простым голосованием участников. —