— Конечно есть, епт! Мы ж сюда на шашлыки приехали! Сейчас салаты нарубаем, кастрик запалим и будем разливать.
— То есць, нет выпить? — несмотря на то, что сарказм был очевиден, мужчина решил переспросить, поскольку, видно, вопрос для него стоял очень остро.
— Ты кто такой? — злобно спросил Серый.
— Я ж Гриня Люлька. Мы учора с вами знакомилися. Каля клуба!
— А, — узнал его Серый.
— А ты Андрэеу хлопец! — ткнул Гриня в Шульгу пальцем.
— Ну, типа того, — хмуро отозвался Шульга.
— Золата ишчэте? — просто спросил мужчина.
— С чего вы взяли? — нахмурился Серый.
— Не, мы так. Мы по археологическому интересу, — научно соврал Шульга.
— Дык вы не там золата ишчэте, — не дал себя обмануть Гриня. — Тут год назад чачэны з металаискацелем увесь бераг абшчупали. Тоже золата искали.
Гриня сплюнул.
— Ну и как, нашли что? — поинтересовался Хомяк.
— Можа, и найшли. Эта ж чачэны. Я у их не спрашывал.
— Тут баба Люба золотые монеты когда-то нашла, — выдал Шульга причину их археологического интереса.
— Яна сваи манеты не тут нашла, — рассмеялся Гриня, — яна у старай хаце, на углавых камнях сваи манеты нашла. Эта ана шчас у новай хаце жыве. Яе после вайны паставили. А старая хата за агародчыкам стаяла, прыхадила у негоднасць.
— А нам сказала, что здесь нашла, — обиделся Серый.
— Дык старая баба, не помне! — защитил женщину Люлька. — Ей ужо гадоу можа сто, што вы хацице?
— Все она помнит! — нашел новый объект для злости Хомяк. — Специально нас сюда копать отправила. Отпиздить бы ее.
— Женщин бить нельзя, — похлопал его по плечу Серый. — Женщина это мать, не понимаешь? В песнях не слышал? «Лесоповал» не слушал?
— Як хата спарахнела, — продолжил вспоминать Люлька, — мы Любе памагали броуны разабраць. Залатыя туды ейны прадзед палажыу. Прымета такая была: хочаш жыць багата, дык кагда хату ставишь — палажы золата у аснавание. Дык ен па манеце на два угла парадных, на камяни фундамента, пад нижняе брауно. Не, ну мы усе углы праверыли, но было тольки на двух. А Люба нам за помашч пляшку сэму на дваих с Пеунем выдала.
— И много тут таких хат? — перевел вопрос в практическую плоскость Хомяк.
— Любина паследняя старая была, за царом пастауленая. Усе астальныя пагнили яшчэ пры бальшэвиках. Тагда золата гасударству сдавали. Не то, што тяпер.
Гриня достал пачку «Астры» и закурил.
— Умаялися? — cнова засмеялся он. — Палову берага перакапали, дурни! Вы если золата хацице искать, па-учонаму нада действавать.
— Это как? — cпросил Шульга, полагавший, что они действовали по-ученому.
— Эта нада вам у Глуск ехаць, там Вайчыка найци, з им пагаварыць. Он ваабшчэ усе пра наш район знае. Умны чалавек. Учоный. Он вам скажэ, где клады яшчо астались. Их раньше многа было, даже мой бацька выкапау кагда-та в агароде ядро, бальшое такое. А шчас ужо нет. Чачэны усе выкапали. И немцы, ва врэмя вайны. Гитлер, гаварат, тут залатую комнату нашол пад Глускам, к сабе у Берлин уташчыл и там жыу, са сваей жаной. Ен и шчас, наверна, где-та жыве у той комнате.
— Нет, Гитлера убили союзники, — авторитетно обещал Шульга. — Нет больше Гитлера.
— Как ани ево магли убиць? — не поверил Гриня. — Эта ж Гитлер! Жыве где-та, баклажаны вырашчывае.
— А что за мальчик, я не понял, — выбрался из ямы Хомяк.
— Не мальчык, а Вайчык. Эта учоны чалавек. Он знае, где какие клады спратаны. Навернае. Если он не знае, дык нихто не знае, и капаць тут нечыва, — отрезал Гриня.
— А как Вайчика сейчас в Глуске найти? — спросил Шульга, у которого это имя вызывало какие-то смутные детские воспоминания.
— Да спрасице там у любога, пакажуць! — прикрикнул Гриня. — Эта ж Вайчык! Работае, наверна, в амбулаторыи, науку делает. Очэнь учоны.
Амбулатория представлялась Грине чем-то средним между библиотекой, лабораторией и роботизированным заводом, в котором всем трудящимся наливали в конце смены по два стакана чернил.
Попрощались: приятели уныло побрели к своей хате, а Гриня остался на бережку, делая вид, что наслаждается пронзительной красотой здешних мест, однажды освоенных человеком, но теперь стремительно отбираемых природой обратно. Когда троица отошла достаточно далеко, Люлька с веселым матерком спрыгнул в яму, уже темную в подступивших сумерках, и начал лихорадочно ощупывать землю, разминая комья земли и надеясь нащупать внизу — там, где ребята не успели копнуть, какой-нибудь большой и увесистый предмет. Чугун с червонцами или, на худой конец, сундук с драгоценностями.