Фрайманн опустил руку с револьвером.
У Николаса закружилась голова. Он смотрел на планшетку – её голографический экран стал единственным в комнате источником света. Экран судорожно вздрагивал. Секунду спустя база планшетки заискрила, и он исчез.
– О Господи, – нелепо пробормотал Николас. – А я боялся её кофе залить… – и перевёл взгляд.
Он не увидел Джонса. Перед ним маячила, загораживая обзор, широкая спина Фрайманна, обтянутая чёрной кожей. Николас смотрел в эту спину и думал, что если бы сержант Джонс не промахнулся, пуля, несомненно, прошла бы сквозь тело Фрайманна… и Фрайманн не мог этого не понимать… более того, он вполне сознательно метнулся наперерез, заслонив собой товарища Реннарда, революционного начупра…
– Товарищ Фрайманн, – сказал Николас.
Тот обернулся.
Пол кабинета дрогнул и полетел Реннарду в лицо.
Николас пришёл в себя на том самом диванчике, где собирался скоротать ночь. Он лежал, касаясь макушкой твёрдого деревянного подлокотника. Верхний свет бил в глаза. Николас зажмурился, и по векам скользнула тень.
Над ним стоял Эрвин Фрайманн.
У Реннарда всё ещё кружилась голова. Казалось, что Чёрный Кулак достаёт макушкой до люстры. Свет расплывался, Фрайманн казался бледным как мертвец, его окружали огни, вращавшиеся по строго сбалансированным орбитам…
– Что за чёрт, – выговорил Николас.
Фрайманн оставался спокойным как айсберг.
– Товарищ Реннард, вы переутомились. Не беспокойтесь, я уже принял меры.
Сражаясь с тошнотой, Реннард приподнялся и обвёл взглядом кабинет. Стол, обои и занавески – в крови… Бог мой, сколько крови… но труп уже унесли. Быстро же действует легендарный комбат; впрочем, ему положено.
– Спасибо, я о другом, – мрачно сказал Николас. Он попытался сесть, и у него получилось, хотя за подобающую позу пришлось расплатиться новым приступом тошноты.
Фрайманн склонил голову набок, словно удивлённая собака.
– Что вы имеете в виду?
Николас помолчал.
– Вы же в курсе, товарищ комбат, – сказал он наконец.
Тот смотрел озадаченно и явно ждал разъяснений. Николас подавил вздох. Фрайманн был в курсе, но как истый солдат не терпел намёков, догадок и фигур умолчания. По крайней мере между теми, кому по должности полагалось знать военную тайну.
– Я начупр соцобеспечения, – негромко сказал Реннард. – Самый безобидный человек в правительстве. На меня не могли покушаться… в этом качестве.
Фрайманн помрачнел, хотя, казалось, более мрачным быть невозможно. Он сел рядом с Николасом и облокотился о собственные колени.
– Кто-то догадывается об истинном положении вещей, – продолжал тот. – И хочет меня устранить… Полагаю, это Стерлядь.
Фрайманн смотрел внимательно. Глаза у него были совершенно чёрные, без чёткой границы между радужкой и зрачком, и от неподвижного холодного взгляда становилось не по себе.
– Стерлядь, – повторил Фрайманн.
– Нужны доказательства.
– Я не сориентировался, – Чёрный Кулак досадливо покачал головой. – Надо было брать живым.
Николас вздохнул.
– Он не мог действовать в одиночку. Каэла. Её нужно арестовать и допросить. И немедленно.
Фрайманн молча кивнул и вытащил из нагрудного кармана гарнитуру. Он отдавал приказы, а Николас смотрел в окно на панораму ночного Плутоний-Сити, мало-помалу приходил в себя и думал, что импортная планшетка безнадёжно испорчена, а на Циа таких не делают и до конца изоляции придётся переходить на лэптоп. Если изоляция когда-нибудь закончится… Ещё он думал, что делу нельзя давать ход, а значит, от Каэлы придётся избавляться. С каждым днём на его совести всё больше и больше жизней, и это не прекратится. И ещё: он забыл поблагодарить товарища Фрайманна за спасение собственной.
– Я бы арестовал всех, кто сейчас на дежурстве, – сказал тот, сложив гарнитуру.
– Нет. Если мы будем слишком осторожны, Стерлядь тоже начнёт осторожничать. А нам это невыгодно.
Фрайманн неожиданно проявил эмоции: беззвучно сплюнул.
– Я не понимаю, чего мы ждём, – сказал он с искренней досадой. – Взять его да и к стенке.
– Нет. – Николас откинул голову на спинку дивана, уставился в потолок. Виски ныли. – Сейчас мы следим за каждым его движением. Практически всю его агентуру держим под колпаком. Мы можем взять их за пару часов. Но Манта не успокоится. Не будет этих, появятся другие, о которых мы ничего знать не будем. Придётся всё начинать сначала, а информация дорого нам стоила… Стерлядь должен чувствовать себя в безопасности.