* * *
«Умерла ли я? Как-то странно выглядит смерть. Почему-то в голубоватых тонах».
Это были первые мысли, когда Джерси открыла глаза. Перед её лицом проплыла вереница пузырьков. И ощущения были такими, словно она находилась в воде. Или нет, не в воде, в жидкости более плотной и вязкой. Но при этом она не ощущала никакого дискомфорта и дышала свободно. Чувствительность к рукам и ногам постепенно возвращались. Взгляд, тоже становился более чётким и сфокусированным. Джерси заметила, как рядом с её правым плечом проплыла её сумочка, а потом, что-то прохладное коснулось её коленки. Девушка дернула ногой, и предмет резко взмыл вверх. Это был её пистолет!
Когда мышцы шеи стали более подвижны, она начала поглядывать по сторонам и с удивлением обнаружила, что находится в каком-то цилиндрическом прозрачном сосуде, полностью заполненном голубоватой, опалесцирующей жидкостью.
«Что за чертовщина. Где я?»
Хотя, способность мыслить, задаваться вопросами и вернулись к ней, в голове всё же по-прежнему доминировал некий сумбур, странная вялость и хаотичность сродни состоянию, когда резко выйдешь из глубокого сна.
За пределами сосуда была тьма, но не плотная, а пронизанная постоянно двигающимися слабыми потоками золотистого и красноватого света.
Когда чувствительность немного вернулась к рукам, Джерси попыталась дотянуться до пистолета. Но тут, откуда ни возьмись, появились металлические захваты на гибких шнурах. Они быстро и надёжно сомкнулись на запястьях рук и на щиколотках ног. Джерси впервые по-настоящему испугалась с того момента, как очнулась и обнаружила себя в сосуде. Она закричала и выпустила прямо перед лицом вихрь из сотен пузырьков. Мелькнул ещё один шнур, но заканчивался он не захватом, а чем-то напоминающим гибкую пластиковую карточку. Эта штуковина плотно прижалась ко лбу Джерси и в тот же миг она ощутила сильнейшую сонливость сопротивляться которой не было сил. Вместе с этим чувством в душе её появилось и странное спокойствие, какая-то вселенская умиротворенность. И Джерси поплыла в нежных, обволакивающих волнах живительного сна, где всё растворялось, где всё становилось не важно, кроме величественной силы бесконечного космоса.