- Аолла! - закричала Наташа Быстрова и заметалась среди океанид.- Где Аолла?
- Я здесь, подружка! - откликнулась Аолла.
Последовала сцена, которая многим показалась сентиментальной. Наташа и океанская красавица обнялись и поцеловались. Аолла, любовно глядя на свою земную подругу, растроганно шептала:
- Милая. И ты все десять лет не забывала меня? Ты не ошиблась. Сегодня ты останешься у нас.
Аолла выбрала из нетерпеливой толпы еще десятка два юношей и девушек. Избранники улыбались: выпускники со знаками "Океаниды" становились обычно океанологами и биологами широкого профиля, художниками-маринистами, композиторами.
- Я хочу стать композитором! - не удержалась Вика и хотела присоединиться к счастливцам.
- Да, у тебя есть способности к музыке.- Аолла внимательно посмотрела на Вику.- Но к музыке другого профиля, и потому ждет тебя кто-то в твоих родных лесах и полях.
Раздосадованная Вика улетела домой. Аолла сочувствующим взглядом окинула других выпускников и сказала:
- Остальных тоже прошу покинуть Тихий океан. Сейчас у нас начнется морской бал, и вам станет завидно.
- Не будем завидовать,- смеялись ребята.- Найдем кое-что и получше.
И пошли они скитаться по морям и океанам, по островам и материкам в поисках своего счастья, своей доли. Интригующими были эти странствия. На острове Цейлон и у берегов Африки нескольких выпускников "похитили" такие природные существа, о которых ребята только слышали.
К полудню в воздушной лодке осталось около тридцати выпускников разных школ. Лодка миновала Гибралтарский пролив, снизилась и, превратившись в древнегреческую триеру, поплыла под синим небом олимпийской мифологии. Средиземное море - Мекка выпускников!
И сразу же начались чудеса. К новоявленным Одиссеям прилетели сирены полуптицы-полуженщины с чарующими голосами. У Гомера они своим голосом околдовывали мореходов, завлекали на свой остров и там убивали. Но эти сирены были, конечно, добрыми и на своем острове собирали выпускников, одаренных исключительными способностями к вокальному искусству. На триере они безошибочно выбрали свои "жертв" - двух девушек с голосами, не уступающими по своему чародейству голосам самих сирен.
Потом были нереиды и сам бог ветров Эол со своей удивительной сладкозвучной арфой. Умели древние греки населять свой мир поэзией и красотой! Но то, что увидели ребята утром следующего дня, превзошло все ожидания.
Проснулись они еще до восхода солнца. В сереющем небе таяли звезды, из-за горизонта бледно-розовыми перьями выступали первые лучи. В этом еще робко светившемся веере лучей возникла темная точка и быстро катилась к триере. Ребята пригляделись: по шелковистой водной глади, по ее золотистой дорожке мчалась колесница, запряженная четверкой белых крылатых коней.
- Эос! - зашептались ребята.- Неужели Эос?
Да, в колеснице была Эос - богиня утренней зари, с венцом лучей вокруг головы и с крыльями за плечами. Полнейшая тишина. Лишь в правой руке богини чуть слышно потрескивал пылающий факел.
Колесница остановилась около триеры, и Эос с утренне-ясной улыбкой жестом подозвала к себе двух девушек и одного юношу. Те со счастливыми лицами сели рядом с богиней. Колесница развернулась и беззвучно умчалась в разгорающийся полукруг зари, как в триумфальную арку.
- Вот уж кому повезло,- со вздохом сказал швед Нильс Ларсен, светлые волосы которого уже розовели в лучах восходящего солнца.
Все молча согласились с ним. Выпускники с сияющими знаками "Эос" становились выдающимися исследователями планет, солнца и всего звездного неба. Ведь Эос - мать всех звезд.
- А как же мы? - забеспокоились ребята.- Что будет с нами?
Забеспокоились уже около полудня. А до этого к каким только уловкам не прибегали ребята. По их желанию триера стала подводной лодкой и спустилась в глубины. Но там только рыбы и морские ежи. Лодка всплыла и развернулась в многопарусную бригантину. И опять никого! Наконец, юноши и девушки взмыли вверх и приземлились у подножия горы Олимп. Оттуда почти каждую весну в громах и молниях спускался к выпускникам Зевс. Но даже этот шумный и хвастливый бог не снизошел, не проявил участия.
- Неужели мы - те самые? Середнячки? - с горечью спросила Юнона. Не богиня Юнона, а земная девушка, член их теперь уже совсем небольшого коллектива.
Каждый год какая-то часть закончивших школу ребят оставалась без желанных знаков. Сфера Разума не решалась сказать что-то определенное об этих юношах и девушках. Их способности раскрывались позже, и все они находили свой жизненный путь. Но не получить после окончания школы знаков зрелости и считаться "середнячками" все же обидно. Очень обидно.
А тут еще, растравляя рану, с Тихого океана прилетела Наташа Быстрова с новеньким, только что полученным знаком "Океаниды".
- У нас был грандиозный морской бал,- начала она и замолкла.
По унылым лицам Василя и его спутников Наташа смекнула, в чем дело, посочувствовала и покинула подножие Олимпа. Прилетевшая вскоре Вика оказалась, увы, не столь деликатной.
- У меня знак феи,- улыбаясь, сказала она Василю.- И знаешь, где получила его? Недалеко от твоего прославленного села.
На белой блузке девушки - овал. В нем открывались и уходили вглубь такие родные весенние дали, что у Василя закружилась голова, остро защемило в груди. В знакомой степи тихо шелестели юные травы, цвели и пахли фиалки...
- Так это же тетя Зина! - догадался Василь.
- Какая еще тетя,- губы у Вики обиженно дрогнули.- Прошу не оскорблять. Это очень поэтичная фея весенних лугов, покровительница многих искусств.
Василь, посмеиваясь, поведал, что знал в детстве эту фею под именем тети Зины и что Кувшин считал ее особой никчемной, вздорной и весьма легкомысленной.
- У тебя, как вижу, и такой не будет,- отпарировала Вика.- Мне жаль тебя, посредственность.
Василь вспыхнул и отвернулся. Подобными ссорами почти всегда заканчивались их короткие встречи.
Как ни странно, кандидаты в "середнячки", испытывая взаимную симпатию, крепко сдружились и понимали друг друга с полуслова.
- Психологическая совместимость бездарей,- с горькой усмешкой сострил Нильс Ларсен.
Пообедав под не слишком веселые шутки, ребята решили попытать счастья в другом месте и приземлились в центре Европы, где сходились пути многих древних поверий и сказаний. Из рощ и дубрав здесь могли прийти волхвы и кудесники славян, эльфы германцев, герои скандинавских саг.
Но кругом никого. Даже пчелы и кузнечики попрятались от зноя в сонных травах и притихли. В пустынном небе огненный глаз солнца, словно живой, насмешливо взирал с высоты на неудачников.
"Теперь все",- окончательно пав духом, подумал Василь, но вслух сказал:
- Искупаться бы. Жарко.
- За рощей есть какое-то озеро,- отозвался кто-то.
Ребята нехотя, с вялым настроением вышли из рощи. Открылся просторный луг, вдали дремало небольшое озеро с плакучими ивами на берегах. Тишина. Под жгучими лучами степь зыбилась, струилась влажными испарениями. Но вот, обещая прохладу, из-за горизонта выглянула синяя туча. Тени побежали по зеленым холмам, встрепенулся ветер и вздохнули, зазвенели травы.
- Гроза. Сейчас она искупает нас,- мечтательно проговорила Таня Мышкина, одноклассница и односельчанка Василя.
Темная громада с закипающими по краям белыми хлопьями неспеша приближалась. Почти у самого горизонта, за седыми бородами дождей сверкнула молния и ворчливо пророкотал далекий гром.
Юноши и девушки переглянулись: там кто-то есть! Может быть, Перун? Животворящий весенний бог древних славян?
- Это он! - уверенно заявила Юнона.- Смотрите, как красиво он шествует. Солнце, выглядывающее из-за облаков, это, по поверьям славян, его сверкающий щит, а молния - пламенное копье.
- Хорошо бы,- сказал Василь.
- Лучше, чем кичливый, изрядно надоевший Зевс,- поддержал его швед Ларсен.
Густая, иссиня-черная туча распласталась над лугами и рощами. Ветер усиливался и гнул травы, трепал верхушки деревьев. Туча шевелилась, металась, и в ее разрывах солнечные лучи будто вибрировали и пели, как скрипичные струны. Вдали фанфарными трубами громыхнул гром.