— Вы принесли зелья, Северус?
— Конечно, у вас тут всё больше пациентов...
— Северус, повлияйте на директора. Надо срочно что-то делать. Каждый день характер повреждений и проклятий становится всё опаснее. Дети сошли с ума. Ненависть их просто затапливает.
— Я предлагал директору забрать у студентов палочки и выдавать только на занятия. Но директор считает, что станет только хуже. Умиротворяющее зелье помогает, но я не могу варить его в таких объёмах. А сегодня ещё первая игра сезона, Гриффиндор против Слизерина.
— О, Мерлин, надо отменить матч! — мадам Помфри была не на шутку испугана.
— Нельзя, Дамблдор уверен, что это приведёт к бунту.
— Я и не представляла, что Гарри Поттер имеет такое значение для школы.
— Для всего магического сообщества, Поппи. Эти склоки дети тащат из дома. Об этом говорят у них в семьях.
— Северус, неужели Гарри мог устроить эту бойню?
— Поппи, конечно, с мозгами у Поттера всегда было туго, но он никогда не высказывался против маглов. Это не его взгляды на жизнь. Вот если бы он убил своих родственничков — в это ещё можно как-то поверить. Но убивать совершенно посторонних людей? Нет, я в это не верю.
— А как же улики?
— К соплохвостам эти улики! Ладно, Поппи, мне нужно быть на стадионе.
Подходя к квиддичному полю, профессор Снейп заметил, как болельщики «красных» и «зелёных» занимают стратегические места. Мимо него пронёсся паренёк с бейсбольной битой в руке. Северус не сразу понял, что это не квиддичная (короткая), а бейсбольная (длинная) бита. Когда он это сообразил, школьника уже и след простыл. Предчувствие надвигающейся беды ударило в набат. Снейп создал несколько патронусов-ланей и отправил их ко всем преподавателям, обычно не посещавшим матчи. Сообщение было одно на всех: «Срочно прибыть на матч, уровень тревоги — красный!»
Мадам Трюк дала свисток к началу матча. Игроки разлетелись по полю на свои позиции. Игра началась. Снейп сидел в ложе преподавателей, квиддич его не интересовал. «Сколько бездарно потраченного времени, — думал профессор, - столько дел можно было успеть сделать!» Счёт его не волновал, яростные вопли болельщиков тоже. Он осматривал трибуны и увиденное нравилось ему всё меньше и меньше. Какое-то безумие проглядывало в глазах гриффиндорцев и его слизеринцев! Да, Поттер бесил его всем, но без него стало намного хуже! «Чем был Поттер для школы, для всего волшебного мира? — думал Снейп. — Жив ли он, сохранил ли остатки своих мозгов? Конечно, надо признаться хотя бы самому себе, что безумен мальчишка не был. Ну, гриффиндорец, ну, вечно лез куда не надо, но честь и смелость у него была. О чём думали его опекуны, чему учили, как воспитывали? Директор молчит, мол, это не его дело. А теперь мальчишка в Азкабане».
Бладжер летел в гриффиндорского защитника, тот ударом биты отправил его в пролетающего мимо слизеринца. Почти в упор, со всей силы, в голову! Слизеринец полетел вниз. Снейп вскочил со своего места, выхватил палочку и попытался подхватить падающего игрока. Расстояние было слишком велико, но падение замедлилось. Мадам Хуч засвистела, но свисток заглушили вопли с трибун. Слизеринцы бросились на гриффиндорев, гриффиндорцы на слизеринцев, вспыхнула драка в воздухе. Болельщики Гриффиндора рванули к трибуне Слизерина. Преподаватели закричали, доставая палочки, но людская волна смела всех. Драка в воздухе, драка на земле. Хаос, падающие с трибун вниз тела без сознания. Ужас, вопли, ярость, паника…
Винсент Крэбб был испуган, впервые в жизни. Всё началось ещё вчера, когда их смяла толпа гриффиндорцев. «Вечно Драко неймётся, — подумал он тогда, - нет, чтобы задирать этих малахольных по одному, двое, трое, но не всех же сразу!» Вчера он был ошарашен, что его физическая сила впервые не выручила его, а сейчас он попал в воздушное сражение, и на метле он не мог использовать своё преимущество в массе тела, к которому привык.
Кормак Маклагген первым ворвался на слизеринскую трибуну. Сейчас в нём играла кровь его ирландских предков, упоение боем и адреналин. Он знал, что весь его факультет несётся вслед за ним, а он — острие меча. В последний момент перед столкновением Кормак подпрыгнул и всем своим немалым весом вломился в толпу слизеринцев. Кто-то полетел вниз, кто-то отлетел назад. Кормак заработал пудовыми кулаками, оставляя позади себя просеку, в которую вливались его «братья по оружию».