Император хлопнул в ладоши и рядом с Виртом возник молодой, изысканно одетый, человек, от которого исходил стойкий запах лаванды.
– Отведешь уважаемого Вит-Ра в его покои, – приказал император пажу и повернулся к глобусу.
Вирт в задумчивости шел в сопровождении личного пажа императора по длинной открытой галерее, соединяющей громадный дворец властителя с большим зданием гостевого дома. Галерея проходила по прекрасно ухоженному парку, и идти среди великолепия вечно цветущих и благоухающих экзотических растений было приятно. Легкий теплый ветерок иногда приносил запахи моря. Невдалеке, скрытый в плотной зелени кустарника и трав, тихо журчал прохладной водой ручеек. Ночное небо ярко светилось звездами; часто перечеркивалось яркими линиями сгорающих в атмосфере метеоритов. Это погибшая планета салютовала сама себе. Вирт тяжело вздохнул, для Земли опасны не эти мелкие фрагменты; прищурив глаза, посмотрел на северо-запад, и нашел, что пугало его все эти долгие годы: главная опасность смотрелась на ночном небе пока едва заметной искоркой, но что будет через год?
Паж остановился у массивной двери, которая отделяла галерею от гостевого дома, открыл громоздким ключом, распахнул и посторонился, пропуская гостя вперед. Вирт вошел, осмотрелся.
За время его отсутствия дворец императора и гостевой дом многократно перестраивались, и значительно изменили свой облик. И, на его взгляд, не в лучшую сторону. Из архитектуры исчезли легкость и свежесть. Теперь главенствовали пышность и помпезность; на первый план вышли богатство отделки и давящая роскошь. Доминировали ценные сорта дерева, камня, слоновая кость, привезенные, судя по всему, издалека. Часто встречались золото и серебро. Масса медных и бронзовых изделий. И множество скульптур. При прежних правителях скульптура тоже занимала не последнее место в искусстве и культуре империи, но теперь, по крайней мере, во дворце императора, большая часть встреченных изваяний возвеличивала подвиги нынешнего властителя.
Недолгий контакт с императором и чиновниками высокого уровня сказал Вирту многое: теперь здесь главенствовали лесть и подхалимство, поощрялось наушничество, плелись сложные интриги, неприкрыто давались и брались взятки. Попавших в немилость сановников травили ядом или убивали наемные убийцы, бросали в подземелья невиновных, изощренно пытали, и над всем этим возвышалась зловещая фигура императора, генерирующая стойкую атмосферу страха…
Империя приходила в упадок, уже появились первые трещины в ее основании и стенах, уже накренилось само здание, не хватало лишь последнего, пусть и мощного толчка, что бы она рухнула, но было ясно, что империя обречена. Вирт явственно чувствовал это…
Дворец императора, в строительство которого, так много вложил труда Вирт, перестал быть местом встречи наиболее культурной части общества империи, и ее гостей, которым так гордились прежние властители. Но самое плохое – изменилось само окружение императора. Прежнее окружение, – эрудированное, свободомыслящее, прекрасно воспитанное, подготовленное и обученное в школах, открытых Виртом, уступило место преданным, но безграмотным, алчным, жестоким и не воспитанным царедворцам. Сеть школ пришла в упадок. Их количество значительно сократилось. В оставшихся школах заправляли жрецы, которые исключили или заменили большую часть дисциплин, когда-то введенных Виртом, считая их не нужными или даже вредными для империи. Культ Вит-Ра внешне процветал, но живому Вирту в нем места уже не было. Император хотел везде быть первым и единственным. Небольшая группа ученых-жрецов подготовленных Шоном и сам старец, – вот и все, что осталось от когда-то многочисленной касты просвещенных людей. Начался и культурный закат империи…
С таким трудом вырванное из дикости и варварства племя Шона, ставшее на несколько веков центром культуры и просвещения этого мира, вновь погружалось во мрак суеверий и жутких предрассудков. Рабства и человеческих жертвоприношений…