- Что с людьми в машинах?
- В легковушке, там… - Егор грустно вздохнул. - Там была семья. Молодая пара и ребенок. Ребенок не выжил, родители тут недалеко лежат: в соседней палате. Водитель фуры отделался парой переломов и легким сотрясением мозга.
Я чувствовала, как его пальцы ласково чертят линии на моем лице, оставляя влажный след – растертые слезы.
- А Костя? Он где-то здесь? Я смогу его увидеть?
Егор помолчал, но я слышала, как он тихо выдохнул, будто от усталости и давящего груза предстоящих слов.
- Он в частной клинике. Его родители собираются подавать в суд на тебя из-за той поездки. Вряд ли ты сможешь с ним когда-нибудь ещё увидеться.
Наверно, лучше бы я не просыпалась.
О новых знакомствах (где будет ещё немного предыстории и самая малость самой истории).
Через несколько недель я смогла сидеть, не сильно морщась от боли. Меня навещали друзья и семья, приезжал Егор. Мы много разговаривали. Однажды он рассказал о том, что Костя пришёл в себя. Я постаралась не выдать свою радость от этой новости.
Но большую часть времени я всё равно проводила одна. Егор работал в трехстах километрах от меня, а я думала о Косте. Это почти превратилось в навязчивую мысль. При мысли о нём перед глазами вставали обломки верного волка и болезненная синева.
Мы познакомились с Костей, когда ему едва исполнилось четырнадцать лет. Высокий и нескладный подросток с мрачным взглядом и частыми истериками выбивался из сверстников. Уже тогда он очень много читал, и это сблизило нас. Хотя своей начитанностью он откровенно гордился, как будто книги сложились у него под ногами в высокую башню, поднимая его над окружающими. Ему нравилось быть хмурым, погруженным в свою недовольность миром. Однажды, когда мы гуляли, он уверенно заявил, что является падшим ангелом. Я не рассказывала ему, как потом, наедине с собой, смеялась над этим.
Со временем, его характер выровнялся. Он стал спокойнее, сдержанней и действительно глубже. Мы часто приходили друг другу на выручку. В последний раз это обернулось для нас обоих трагедией.
Через полтора месяца меня выписали.
Дома было привычно тихо и пустынно, хотя за время, проведенное в больнице, я забыла о том, как быть дома. Я смотрела на ровные полочки разномастных книг, механически гладила кошку и чувствовала, как вина и стыд поднимаются от груди вверх, затапливая щеки и глаза.
Получится ли когда-нибудь выпросить прощение у Кости и его родителей? Его родители отказались от идеи суда, но я всё равно чувствовала, что никогда не смогу вернуться к тем отношениям, что были раньше. Я была слишком виновата перед ним. Новостей о нём почти не было, поэтому я понятия не имела, насколько сильные он получил травмы.
Мама оставила мне новый телефон взаимен убитого в тот день. Обычная черная панелька со старой сим-картой. Егор забирал из полиции мой старый, разбитый в дребезги телефон.
Серые сумерки опускались на дом, обволакивая и пряча меня от собственных мыслей. Не выдержав, я протянула руку и взяла телефон. Посмотрела список контактов. Билайн, Егор, Костя… Я замерла.
Было бы глупо надеяться, что номер у Кости не изменился, но я не выдержала. Глухие гудки бились прямо в грудной клетке. Каждый вязкий звук отдавался частым перезвоном моего сердца. Я затаила дыхание. Мысленно я уже плескала словами, разбрызгивая чувства, но гудки всё тянулись и тянулись.
- Абонент не отвечает, позвоните позже, - сообщила безликая женщина, и я нажала на отбой.
Кажется, эти гудки навсегда поселились в моей голове.
Не понятно, на что надеялась?..
Когда мама вернулась со смены, я всё ещё не спала. Лежала на кровати и смотрела в пустоту. Летняя ночь, серая и тусклая прилипла к стеклам окон. Вдалеке ритмично взвигивала чья-то сигнализация. Глаза пекло, словно осколки стекла остались в них.
На какой-то мамин вопрос, я отвернулась к стене и сделала вид, что ворочаюсь во сне. Лучше так, чем она услышит мой заплаканный голос.
После возвращения домой я снова начала носить очки – на линзы денег не было, все уходило на лекарства. Очки мне слегка не подходили, поэтому даже в них приходилось щуриться. Вечерами я звонила Косте, чтобы послушать гудки. Номер всегда не отвечал, хотя телефон, судя по всему, был включен. Наши общие друзья говорили, что им он тоже не отвечает и не здоровается, хотя они видели его пару раз на улице.