Дефенсером жители Пуэбло дель-Торо попросили Риккардо стать потому, что отец научил его сражаться с оружием и без него, а ещё потому, что уже в семнадцать лет он был выше всех мужчин в поселении чуть ли не на голову и был не по годам силён. С одной только дубиной в руках Рико отваживался выступить против пяти, шести кабальеро де волар, решивших просто позабавиться в Пуэбло дель-Торо или того хуже, похитить девушку, он переломал немало мечей идальго, а также их рук, ног и рёбер. Уже очень скоро те стали облетать их поселение стороной, поскольку у кузнеца Рико имелись амулеты, с помощью которых он мог заставить сбросить скорость и снизиться любой авиас. Тогда они становились лёгкой добычей злобного юного кузнеца и тот избивал их с несравненных мастерством, благо, что в Мундо дэль-Танатос по большому счёту никто не умирал. Даже в том случае, если человеку снесли голову мечом или размозжили палицей, речь шла не о смерти, а о переходе человека на службу к Танатосу и тут имелось три варианта, так как любой мужчина или женщина, чьи годы жизни в Мундо дэль-Танатос подошли к концу, становился в самом лучшем случае воином Танатоса, на что могли претендовать далеко не все благородные идальго, затем слугой Танатоса и в худшем случае рабом Танатоса.
Рико неоднократно приходилось присутствовать на этой процедуре, во время которой обнаженные тела умерших своей смертью, убитых на турнирах или казнённых за тяжкие преступления мужчин и женщин грузили на платформы больших авиасов и увозили в пустыню, окружавшую каждый баррио и сбрасывали там в хищную фиолетовую пасть бирюзового Цветка Танатоса, окруженную синими, извивающимися щупальцами. Пасть тотчас смыкалась, после чего Цветок Танатоса быстро складывал все свои лепестки и плотно обхватывал тело своей жертвы, быстро превращаясь в овальный сине-зелёный блестящий кокон. Видел он и слуг Танатоса, очень похожих на обычных людей, только с более светлой бирюзовой кожей и зеленоватыми волосами, а пару раз видел даже воинов Танатоса, но те отличались от его слуг только более высоким ростом и тем, что были облачены в какие-то странные доспехи. Рабов Танатоса Рико не видел, но полагал, что они также ничем не отличаются от воинов и слуг.
Ни воины, ни слуги Танатоса, которых он видел неоднократно, не вызывали у Рико никаких добрых чувств и он совершенно не понимал некоторых болванов, которые, устав от тягот жизни, мечтали о том, чтобы их преображение произошло как можно скорее. В первую очередь потому, что все те порождения Танатоса, которых он видел, судя по всему не были ни мужчинами, ни женщинами. Правда, при этом все воины Танатоса были необычайно спесивы, высокомерны и бесцеремонны. Этими своими качествами они могли посрамить любого идальго. Поэтому Рико и считал, что уж лучше быть рабом Танатоса, нежели его воином, чтобы стать точно такой же тварью, а потому не рвался взять в руки отцовский меч. Однако, юная Исабель, которая сама пришла в его кузницу чуть более года назад и лишилась на его кровати девственности, своим сумасбродством заставила его, наконец, согласиться с тем, что он действительно может изменить их судьбу и они проживут какое-то время вместе. На какое-то счастье Рико особенно не надеялся, его в Мундо дэль-Танатос не могло быть по определению, но они смогли бы тогда любить друг друга открыто и даже стали бы отцом и матерью.
Относительно последнего у Рико тоже имелись сомнения, стоило ли Исабель рожать от него детей, чтобы они стали когда-нибудь воинами Танатоса? Тем более бесполыми уродами с глазами полными ненависти ко всему живому. В мире Танатоса, где здоровье и даже саму жизнь человека надёжно охраняли амулеты здоровья, висевшие на шее каждого, мало кто из воинов доживал до восьмидесяти лет, хотя некоторые пеоны жили и по сто пятьдесят и при этом оставались крепкими мужчинами и женщинами, пусть и с седыми волосами. Слуги Танатоса намного больше походили на живых людей, да, и к обычным людям они относились с куда большей добротой и даже разговаривали с ними, а иногда делали какие-нибудь подарки, часто очень дорогие. Поэтому у Рико и не было никакого желания становиться воином. Нежно гладя Исабель по волосам, он твёрдо сказал ей: