Эта легко брошенная фраза потрясла Раймонда.
— Но вы ездите в город?
— Конечно, каждый день. Не то чтобы там жизнь била ключом, но хоть что-то есть, помимо деревьев.
Раймонд набрался смелости:
— Тогда почему бы нам как-нибудь утром не выпить кофе, скажем в «Золотом фазане»?
— Да, мне там нравится, люблю рассматривать все эти картины.
«Золотой фазан» был не только кафе, но и небольшой картинной галереей, что приманивало представителей местной интеллигенции побогаче.
— Завтра, если угодно. Я ничем особенно не занята.
Полин достигла самого подходящего возраста для Сирано и Роксаны, для шепотков и вздохов под балконом. Неуклюжесть и снобизм Раймонда нисколько ее не беспокоили. Девушка с удовольствием велела бы ему найти садовую лестницу и взобраться к ней в окно ночью, но такая мысль не приходила ей в голову. Она не была Матильдой. В противном случае Полин сочла бы Раймонда величайшим трусом — он не походил на Жюльена. Зато у девушки были чудесные волосы и звучное имя — Полин Режи де Божанси. Какой-то младший отпрыск этого благородного семейства состоял при дворе одного из братьев Наполеона — Луи или Жерома. Полин стало фамильным именем, позаимствованным у прекрасной принцессы Бонапарт (ходили слухи, что у кого-то из де Божанси был с ней роман).
Раймонд навсегда запомнил одно страшное унижение. Они сидели в «Золотом фазане» и ели торт с кремом. Потом Полин захотелось мороженого, и при этом она выбрала одно из самых затейливых, с фруктами и взбитыми сливками. Раймонд, зная, что у него всего несколько монет в кармане, не без трепета попросил счет. И, господи… какая высокомерная, презрительная мина была у официанта.
— Вот растяпа, я, по-моему, забыл дома бумажник. У тебя нет какой-нибудь мелочи, Полин?
— Боюсь, что ни су, — совершенно беззаботно бросила она.
— О бог мой… Я сбегаю на улицу и наверняка найду какого-нибудь приятеля на Тротуаре. Вот незадача… Послушайте, официант… так неловко получилось. Я сейчас вернусь. Молодая дама останется здесь как поручитель… Я вернусь через пару минут.
Как отвратительно все это прозвучало! Полин просто сидела, усмехаясь. Но чего стоили эти вскинутые брови официанта! На улице Раймонд охнул: господи, где же раздобыть пару монет? Он представил себе брезгливо поджатые губы брата матери, хозяина табачной лавки, и ему стало дурно. Как угорелый Раймонд помчался в «Отель дез Энд», расположенный в пятидесяти метрах от кафе, пытаясь не разрыдаться. Если Джим откажет или его не будет на месте…
— Джим, старина, будь другом, одолжи мне пять шиллингов! У меня свидание с той блондинкой — ну, ты знаешь, — такая плутовочка… А я малость поиздержался. Но полкроны вполне хватит. — Раймонд изо всех сил старался, чтобы его голос не звучал умоляюще.
Бармен побренчал серебром в кармане — похоже, у него там скопилось пять фунтов.
— Ну конечно, приятель. Вот, тут добрых десять шиллингов. Хватит?
— Господи, Джим, ты мне жизнь спас. Спасибо, друг…
— О, ты до сих пор здесь? Экий я растяпа. Я видел, как Андреас, ну, знаешь, такой высокий актер, играет де Гиша, и он — мой друг. Так что никаких проблем. Официант…
Впоследствии Полин всегда расплачивалась фунтовыми банкнотами. «У меня куча денег», — беззаботно говорила она. Девушку не волновало, что Раймонд беден, что его отец всего лишь греффье в суде, что они живут в унылой, старомодной квартире довольно мрачного дома прошлого столетия, поблизости от тюрьмы. Она любила его.
Но у Полин хватало смелости пригласить Раймонда к себе, а он… Что бы он мог сделать в доме, где мама наверняка суетилась бы с чаем и бисквитами?
Господи, как бы увидеться с Полин подальше от чужих глаз? Единственное, что им оставалось, — это прогулки… Иногда они забредали в опустевший ботанический сад и тогда страстно целовались за пальмами, не беспокоясь об орлином взоре совершенно равнодушного служащего в синей униформе — все его внимание поглощала чистка исполинских листьев водяной лилии Victoria Regia.
В конце концов, дойдя почти до исступления, они придумали грандиозный план. Раймонд снимет номер на ночь в отеле «Терминус», где их никто не знает. Полин отпросится якобы в гости к подруге по монастырской школе, живущей в соседнем городе, за сорок километров, а потом позвонит и скажет, что останется там ночевать. Раймонд сошлется на раскраску декораций, репетицию с новым освещением — да мало ли предлогов, связанных с театром, чтобы отсутствовать всю ночь? С генеральной репетиции он никогда не возвращался домой раньше четырех, а иногда и в понедельник утром.