А еще там хорошее место для ночлега. Время от времени Раймонду надоедали гавани, и тогда вместо всегдашнего вида на Птит-Пасс, замкнутого с обеих сторон, или скучных огней Йера в темноте, вокруг раскидывалось Средиземное море да вращающийся двойной луч поркерольского маяка, каждые пять секунд отбрасывающего яркие вспышки на маслянистую воду.
Глава 5
Наутро в сети не было ничего достойного упоминания, пока, совсем было отчаявшись, Раймонд наконец не поймал внушительных размеров лангуста. Завидная добыча! Лангуст стоит немало, и его наверняка удастся продать. Бедность страшно удручает. Возможно, корсиканец чуть-чуть подсобит. А эта женщина… у нее точно водятся деньги, это видно не только по внешним признакам, но и по той уверенности, каковая проистекает из внутреннего убеждения, что не надо отказывать себе ни в чем, если и вправду очень хочется. Как-никак, киноактриса. Удастся ли ее соблазнить?
Сероватый туман дымкой завис над материком, придавая побережью некоторое сходство с ирландским. Ирландия… Раймонд водил «Оливию» к ее западным берегам на первом этапе своего великого плана. Поразительная там дешевизна! Раймонда прельщали превосходная якорная стоянка, огромные пустынные фьорды и море, кишащее рыбой и омаром. Но вечные холод и сырость нагоняли тоску, а люди казались бесплотными призраками на пустынной земле, вечно судачащими о том о сем, но не способными ни поймать, ни, тем более, приготовить изумительную рыбу, что плавает у самого их порога.
Возможно, им просто не хватило солнца? Тут-то — Раймонд точно знал — к полудню жар съест туман, сколь бы промозглым и серым он сейчас ни выглядел.
Капитана радовала мысль, что он увидит корсиканца, друга истинного, а не до первой беды, и волновала предстоящая встреча с Натали, и все-таки в его сердце притаилась какая-то гнильца наподобие той, что скрывалась до сих пор под палубой «Оливии». Что толку в его жизни здесь, без денег? Что толку в плане? Несмотря на бедность, Раймонд всегда слепо верил, что выполнит его. Но теперь на починку прогнившего корпуса требовались деньги. Много денег.
Уже не один год все дни Раймонда посвящались задуманному путешествию вокруг мыса Горн к Вальпараисо — через южную Атлантику до западного берега Южной Америки. Постепенно, кроха за крохой, подготовка близилась к завершению, и вот теперь дело вдруг стало безнадежным. Что он мог сделать? Ох, были бы у него деньги…
Раймонд жил на средства, полученные от бездетного дяди-табачника, которого едва знал, от того самого дяди, у кого он боялся одолжить десять шиллингов в тот день, с Полин. Отвратительно, что из-за дяди он никак не мог забыть Полин, освободиться от этого воспоминания.
Раймонд помнил его довольно хорошо: очень широкий в кости и плотный, с по-детски открытым лицом и бледно-серыми вострыми глазками, с неизменно зажатым в зубах янтарным мундштуком. В лавке не было никаких лакомств для детей, но всякий раз, когда Раймонд туда заходил, его угощали какой-нибудь из бесчисленных разновидностей лакричных конфет — маленькими остроконечными ромбами, плоскими дисками с названием, отпечатанным в кружке, маленькими черными кошечками… Мальчику особенно нравились табачно-коричневого цвета медведи, более твердые и блестящие, чем другие.
Отец не оставил ни гроша: сбережения съела инфляция, а пенсия приказала долго жить вместе с ним. Но дядя, с его бесконечными ящиками сигар, лотерейными билетиками, полками, где лежали трубки и так приятно пахнувшие кисеты, дядя, на которого отец Раймонда глядел свысока, как на мелкого лавочника, — всегда жил один, очень экономно и, скопив поразительное количество денег, оставил их троим своим племянникам в равных долях, как абсолютно надежные инвестиции с низкими дивидендами. Из тех, чей биржевой курс способен меняться лишь на ничтожную долю процента, что никогда не приносят бонусов, не переходят в другие руки и не сопряжены ни с каким риском, но всегда остаются при вас, настолько вечные и заслуживающие доверия, насколько это возможно в нашем мире.
К трети, причитавшейся Раймонду, приложили руку адвокаты и налоговые инспектора, потом и бесчисленные ростовщики успели набить карман, прежде чем остатки дошли до банка, куда наследник даже ни разу не заходил, но в конце концов деньги попали к нему в виде мизерного ежеквартального чека. Этого хватало, чтобы не умереть с голоду, не зарабатывая на жизнь, хватало на десять сигарет и один аперитив в день, а иногда — на банку краски, моток каната или рулон брезента, правда, последние оплачивались мучительно, в три-четыре этапа, с разными ухищрениями и обязательной рыбной диетой.