— Похоже, что это Конни Десмет… с той разницей, что он не канадец, а бельгиец. Я десятки раз держал в руках его паспорт. Вечно мотается туда-сюда.
— Кто он по профессии?
— Директор компании или что-то вроде этого… я не помню. Из Льежа, по-моему. Но он — пилот, если вы это понимаете под «отношением к авиации», — пилотирует, разумеется, одномоторный самолет.
— Вы мне безмерно помогли.
— Рад это слышать, — удивленный ответ.
Падал снег. Его было недостаточно для того, чтобы целомудренный покров накрыл хмурые земли, но как раз хватало, чтобы мало потемневшие поля выглядели еще чернее. Он нападает еще, но все равно его будет мало. Небо было мрачным, но без желтоватого оттенка по-настоящему снежных туч. День из тех, когда электричество зажигают уже в полдень, когда булыжники выглядят сальными и коварными, когда на всех городских улицах слышен гнетущий рев машин «Скорой помощи».
Ван дер Вальк притормозил на дороге, ведущей к Хасселту, у одного из придорожных кафе. И напрасно. Вид бутылки отвратил его от рома, кофе был таким же сальным и черным, как дорога, люди отрицательно трясли головами с грязными волосами и не могли ничего ему сказать или не хотели, скорее всего. Крестьяне… Но ему повезло: на заправочной станции он встретил бледную девушку с плоской грудью, но с отзывчивым сердцем, да благослови ее Господь.
Это место все равно было трудно отыскать. Ох уж эти запутанные сельские дороги, причудливо петляющие через поля, эти крошечные селения, все с одинаково неуклюжими названиями. За Оверчизериндом и Андерчизериндом неизбежно следовал Нидерчизеринд, и он уже три раза выезжал не на тот перекресток, пока вдруг не оказался на нужном месте — как обычно, его не замечаешь, пока не наткнешься.
Ничего особенного на вид. Одна из обычных маленьких неприметных мастерских, где около двадцати девушек делали детали для ремонта велосипедов, очень распространенных в здешней сельской местности. Такие же, как и везде, старые, незатейливо украшенные фермерские постройки и весьма скромный доход. Дешевенькие металлические ворота, хилые и ржавые, непрочно держались на покосившихся деревянных столбах. На деревянной вывеске виднелась надпись: «ПОЛИГОН АЭРОКЛУБА». Грубо вымощенная дорога вела к группе строений, напоминавших коровник и ригу, которыми они наверняка и были. Он завернул за угол и обомлел. Зрелище было жалкое: широкий лоскут ухабистого, покрытого лужами бетона, обветшалые фермерские дома и три или четыре мастерские в автофургонах с ржавыми крыльями. Но за этим бетонным пятидесятиметровым квадратом, невидимое с дороги, по которой он ехал, стояло довольно большое, сравнительно новое одноэтажное бетонное здание с широкими, чисто вымытыми, с яркими занавесками окнами и зелеными вьющимися растениями на подоконниках. Тут была еще одна вывеска, блестящая, с аккуратными золотыми буквами на бледно-голубом фоне: «ПОЛИГОН АЭРОКЛУБА И ПАРАШЮТНАЯ ШКОЛА». К дальнему концу здания в виде буквы «L» примыкал большой ангар. Ван дер Вальк подошел туда, где возле «фиата» с закрытым кузовом был припаркован сверкающий новенький «даф», и толкнул стеклянную крутящуюся дверь. Широкий коридор с полом, покрытым ковролином. Запах краски и духота помещения с масляным центральным отоплением. Напротив дверь с табличкой: «ПИЛОТИРОВАНИЕ», а по сторонам от нее двери с надписями: «ЛЕДИ» и «ДЖЕНТЛЬМЕНЫ». В правом конце коридора находилась дверь под названием: «ТОЛЬКО ДЛЯ СОТРУДНИКОВ», в левом — «ОФИС». Возле каждой — доска для объявлений. В углу стояла будка телефона-автомата. Он толкнул дверь, на которой было написано: «ПИЛОТИРОВАНИЕ», и оказался на бетонированной площадке, за которой виднелась неровная трава. Перед ангаром были заметны масляные пятна и стоял один из тех самолетов, которые смутно напоминали ему детство и перелет Эми Джонсон в Австралию. Ангар был закрыт. Слева находился стеклянный бокс с пучком радиоантенн и опущенным метеорологическим ветровым конусом на шесте: пункт контроля за полетами, несомненно. Вокруг не было ни души, но все оказалось не таким жалким, как на первый взгляд. В одном конце здания, похоже, находилась небольшая квартира. В другом, где была надпись «ТОЛЬКО ДЛЯ СОТРУДНИКОВ», судя по окнам, располагался клубный бар, который, без сомнения, в погожие дни по уик-эндам наполнялся звуками энергичных мужских голосов и запахом виски, смешанным со сладковатым запахом, доносящимся сюда из раздевалки. Ван дер Вальк вернулся и открыл дверь с надписью «ОФИС». Пол, покрытый пластиковыми плитками, металлические стулья с сиденьями из искусственной кожи, лампы дневного света и женщина, сидящая за пишущей машинкой, но занимающаяся своими ногтями.