— А здесь бывает что-нибудь пугающее?
— Да. Высоких волн нет, но иногда внезапно налетают опасные штормы, гораздо худшие, чем в Атлантике.
— Неужели? Почему?
— Никто толком не понимает, в чем дело, когда я это говорю. Если волны огромные, но длинные, то есть ровные, хорошее судно поднимается вместе с ними так же легко, как морская чайка.
Натали с почтительным уважением посмотрела на Капитана:
— Вы плавали по Атлантике, иначе не говорили бы с таким знанием дела и заслуженной гордостью.
— Да, плавал: судно для того и построено. А горжусь я своим кораблем — не собой.
Она собиралась что-то возразить, но передумала.
— Это мистраль? Он кажется совсем безобидным.
— Да, тот, что метеобюро характеризует как «легкий». В самый раз, чтобы вести судно под парусом и не снимать свитера. Сейчас мы обогнем остров и найдем покойную бухту.
И в самом деле, «Оливия» с достоинством остановилась в десяти метрах от берега, окруженная деревьями и кустами, подходившими к самой кромке воды. Даже шлюпка едва-едва покачивалась на провисшем носовом фалине. Все вокруг как будто погрузилось в дремоту. Одинокая чайка медленно парила над волнами. Вокруг — ни души.
Они сели перекусить в каюте, и Натали с удивлением оглядывалась по сторонам, зачарованная, как и любой, кто впервые приобщается к жизни на парусном судне, предназначенном для плавания в глубоких водах. Все устроено так, чтобы оставаться на месте и продолжать работать, даже если судно встанет на корму. Актрису пленили «кардановы подвесы» — круглые медные шарниры, благодаря гибкому соединению поддерживающие лампу вертикально, что бы ни случилось. Ее восхищало, что отделка каюты может быть настолько красивой — без всяких излишеств, претенциозности и фальши. Хорошее парусное судно настолько близко к идеалу истины и красоты, насколько таковой досягаем для человека. В этом можно убедиться даже сейчас, взглянув на «Катти Сарк», поставленную в сухой док Гринвича. Кают-компания там едва ли больше, чем у Раймонда.
Натали сама по себе удивлялась, вникая в подобные тонкости, — как истинная парижанка, она привыкла смотреть на все отстраненно. Под маской вечных насмешниц таятся порой источники великодушия, но их можно пробудить только чем-то абсолютно неподдельным. Они мгновенно распознают нечто подлинное и способны его оценить. Натали думала, что отдает должное Раймонду, а на самом деле ее покорила «Оливия».
— У вас очень внушительное судно.
— Еще бы! — Раймонд с аппетитом поедал принесенную ею ветчину для пикников. — Даже очень. И работы тут навалом.
— Вот только почему-то кажется, что оно здесь немного неуместно. Использовать такой корабль для рыбалки — все равно что бить из пушки по воробьям.
Натали вовсе не хотела уязвить Раймонда, но эти слова обрушились на него каменными стрелами.
— А кто вам сказал, что я хотел бить воробьев?
— Чем же еще тут можно заниматься?
Капитан, не ответив, погрузился в задумчивость. Натали, недоумевая, что она сказала не так, взяла сигарету и принялась изучать книги на полке.
Раймонд тоже закурил и, сделав над собой видимое усилие, стал объяснять:
— На таком судне можно отправиться в очень долгое плавание. На маленьком, учитывая особенности волн, это еще легче, чем на большом. Скажем, через Атлантику, а то и дальше. Вряд ли вы об этом слышали, но тридцать лет назад один француз по имени Жербо совершил кругосветное плавание на судне ничуть не больше моего и далеко не столь надежном. Жербо написал об этом несколько книг, и вы как раз на них смотрите.
Натали с легким испугом уставилась на Капитана:
— В одиночку?
— Естественно! Разве не в этом вся суть? Побыть наедине с собой — вот что нужно человеку. Но к такому плаванию необходимо всесторонне и тщательно подготовиться. А на это уходят годы. Жербо тренировался здесь, в Средиземноморье.
Французские актеры относятся с немалым презрением к «актерским штудиям» и прочим трудоемким способам входить в образ. Им не нужно три дня разгуливать по берегу, чтобы «проникнуться штормовым духом». Натали тотчас нарисовала в воображении сцену: Раймонд, с бородой и красными от соли и бессонницы глазами, привязанный канатом к столу в маленьком кубрике, где она сидит, элегантно скрестив ноги. Нет, наверно… Натали сосредоточилась на вещах — самых обыденных, хорошо знакомых предметах: тарелках, стаканах, ножах. Все это поднимается — раз! Это будет как на скоростном лифте? Ухает вниз. Ощущение, будто желудок прилип к потолку… Как высоко вверх? Насколько глубоко вниз? На тридцать футов? Натали понятия не имела. Она попыталась представить Атлантику и застряла на разноцветных пляжных тентах в Сабль д’Олон.