Из зала собраний на крики выходят Однор, Линда и Айна. Линда сразу уводит Айну назад в зал и заводит туда Килари с Евгенией.
— Камми, быстро в зал, нечего вам смотреть на подобное.
Из коридора недолго доносились крики охранника. Видимо, его быстро увели в лекарскую, где и оказали своевременную помощь. Конечно, руки ему уже не вернуть, однако жизни его уже ничего не угрожало. Также с ним сам герцог Вирас провёл беседу по поводу произошедшего. Ондору хотелось избежать огласки, ведь случившееся не что иное, как неконтролируемый всплеск эмоций маленькой камми, его собственной дочери. Однако охранник был непреклонен и с твёрдым намерением стал собираться на планету Орсо. Ондор же понял, что больше не стоит откладывать беседу с Килари, и направился в зал собраний.
Когда он вошёл, камми спокойно сидели за шестиместным столом, во главе которого сидела Линда. Айна сидела по левую руку от Линды, а Евгения и Килари — по правую. Две похожие друг на дружку камми в данный момент перебрасывались какими-то скомканными кусками бумаги, хохоча на весь зал и чуть ли уже не падая со стульев. Айна тихо посмеивалась со своей стороны стола.
— Камми! Да прекратите же! — зло попросила Линда уже в который раз, и добавила, когда вошёл Ондор — Прекратите, или я вас отправлю на домашний арест! Будете сидеть неделю в одиночестве, ясно?!
— Папа-а! — заметила Ондора Айна. — Папа, Килари опять проказничает и не слушается мамочку!
— Килари! — позвал герцог маленькое опасное создание, именуемое Килари.
Создание не преминуло взглянуть на отца, перестав бросаться бумажками. Евгения также притихла, однако обе в следующую секунду опять взорвались очередным смехом, говоря друг дружке что-то совершенно непонятное остальным присутствующим на инирте.
— Килари, почему ты не слушаешься маму? — спросил Ондор как можно спокойнее, хоть и в данную минуту испытывал отдалённый страх, присев напротив Линды.
— Она мне не мать, — весёлым голоском отозвалась Килари, улыбнувшись отцу и со всей ненавистью взглянув на едва заметно вздрогнувшую Линду вмиг почерневшими глазами.
— Я? Я тебе не мать?! Ну это уж слишком! — взорвалась Линда, она даже встала из-за стола и направилась в сторону Килари. — Сколько можно так отвратительно ко мне относиться?! Что я тебе сделала?! Что?! И я уж точно самая настоящая твоя мать! А не тот ходячий инкубатор! Ох! Я ей не мать! Нет, вы слышали? Ответь мне! Ответь мне, Килари, почему?! За что ты мне жизнь портишь?! Почему ежедневно строишь мне козни?!
Айна и Евгения притихли, время от времени переглядываясь. Ондор же наблюдал и за Линдой, которая уже остановилась рядом с Килари и отчаянно жестикулировала во время разговора, и за дочерью, которая, на удивление, была совершенно спокойна, о чём ему говорили яркие тёмно-синие глаза камми. Килари с тенью улыбки взглянула на Линду.
— Вы что-то сказали… матушка? — спросила она, произнеся последнее слово с отвращением.
Линда залилась краской и, не выдержав распирающих её негативных эмоций, ненависти к этой малышке, замахнулась было, чтобы ударить, но её запястье вдруг сжала рука Ондора.
— Линда, тебе стоит уйти, — попросил он голосом, не терпящим возражений.
Линда вырвала руку и поспешила удалиться. Никогда она ещё не была так рассержена, никогда не было у неё желания причинить вреда своим детям. Но Килари своими постоянными выходками довела Линду до такого состояния. И Линду не покидали мысли о том, почему камми так делает. Что у неё в голове?
Ондор прошёлся по зале и, остановившись там, откуда можно было смотреть на всех камми сразу, задал вопрос, всё также стараясь говорить предельно спокойно, хоть и хотелось также, как Линда, сделать что-либо или прокричаться:
— Кто из вас сегодня был в нашей спальне?
— Это была я, — смело высказалась Килари, посмотрев мельком на Евгению.
Сидевшая рядом Евгения заметно нервничала, думая, что будет, если она скажет правду, даст знать, что это она. Однако Килари, судя по всему, было вообще всё равно, какие последствия могу быть у постоянно творящихся бесчинств. Конечно, Евгения расслабилась и ей даже как-то легче стало дышать после ответа сестры. Однако Ондор строго взглянул и на неё, будто всё ещё путал их.
— Евгения, что с твоими волосами? — вдруг обратил он внимание и на младшую дочь.
— Это тоже моя вина, — сразу, не давая Евгении даже начать отвечать, сказала Килари.
— Зачем, Килари, ты подстригла ей волосы? Евгения, это было сделано с твоим согласием? Ты же знаешь, что у авий должны быть длинные волосы, это и красиво и знак того, что вы… из приличного класса общества.
— Да, с моего согласия! — улыбнулась своей сестричке Евгения, ответив раньше неё. Кажется, камми опять начали свою игру под названием «Кто быстрее».
— Нет, на самом деле я даже не спрашивала ничего, — ответила после Евгении и Кила.
Ондор решил дать камми высказаться, зная, что рано или поздно он узнает правду.
— Неправда, я помню, что была согласна.
— Ты не могла быть согласна, Ева.
— Могла, я зашла в комнату и сразу приняла всё, что может в ней произойти.
— Принятие — не согласие, Ев.
— Да была я согласна. Что ты со мной споришь?
— Это ты как можешь спорить со мной? Берёшь пример с Джейн и Айны?
— Что? — вступила в диалог и Айна, — Что я могла плохого ей посоветовать? Лучше уж расскажите правду, сидите тут с позеленевшими глазами обе!
— Килари, что произошло? — задал наконец Ондор свой вопрос.
— Тоже, что и с рукой того авийца, — ответила наконец Килари.
Ондор некоторое время обдумывал услышанное, перебирая какие-то листы бумаги на столе, раскладывая каждую на своё место в органайзере. Надо было срочно переходить к разговору с Килари, однако необходимо закончить несколько тем начатых, когда все дети Кайров были в зале.
Айна несколько недовольно смотрела на Килари, которая уже отвлеклась от того, что было минуту назад. Килари и Евгения перекидывались скомканными бумажками, улыбаясь и тихо посмеиваясь.
— Не надо мне твоих записочек, — шептала Евгения, кидая скомканный шарик в Килу.
— И мне элла мито, — также тихо говорила Килари, часто переходя на инирт из-за двоякости мироощущения. Вообще, она только внешне была весёлой и беззаботной. Внутренне она была напряжена и даже немного напугана, ведь и отец, и мачеха были крайне недовольны. Мало ли что они предпримут. Да и одна недавняя новость не давала ей покоя, набрасывая на Килу ночами страшные сны, приводящие в реальности к непредсказуемым последствиям.
Тем временем в зал вернулась Линда. Ей было интересно быть именно здесь, ведь скоро состоится разговор с этой малышкой. Именно поэтому она некоторое время гуляла в саду, пытаясь успокоить свой нрав и прийти в уравновешенное состояние. Пришла она, по мнению Ондора, как раз вовремя. Он уже закончил с бумагами и взглянул на камми.
— Для начала проведём опрос, — начал Ондор, камми отвлеклись от своих дел и взглянули на отца. — Айна Вейзерн, с этого дня ты будешь Айной Кайр. Теперь ты должна подписывать всё таким именем. Никаких «Вейзерн», только «Кайр». Ты согласна?
— Да, конечно! Я так рада! — Айна быстро пришла в хорошее расположение духа после услышанного. Ещё бы! Так долго ходить под совершенно чужой фамилией. Теперь же Айна была счастлива, она тут же бросилась обнимать родителей: сначала Ондора, затем и Линду. Последняя тоже смягчилась, ей стало легче и даже негатив весь испарился при виде улыбающегося ребёнка.
— На этом для тебя всё, милая. Можешь идти к себе в комнату и продолжить собираться в зесвим, — попросил Ондор камми. Что ж, осталось лишь выпроводить Евгению. Линда, видимо, подумала о том же, взглянув на самую младшую камми. Айна же стремглав ушла из зала. Ондор продолжил.
— Евгения Вейзерн, ты с этого дня становишься Евгенией Кайр. Тебе почти четыре года, и мы тебе сообщим то, что я скажу дальше, ещё и в твои пять, потому что принято пятилетнему ребёнку рассказывать всю правду о его жизни. Аар и Исмем Вейзерн завещали детям два герцогства — Вэй и Зэрн. Старшему ребёнку завещается Вэй, младшему — Зэрн. Герцогство Вэй переходит к Килари. Поэтому ты являешься герцогиней Зэрн. До твоего пятнадцатилетия там правит регент. Это тот, кто замещает тебя, пока ты не научишься сама управлять герцогством, — сказал Ондор.