- Заклинание небесного цветка прекрасно мне знакомо, - негромко продолжал Данила. - Это несложное эльфийское заклинание, которое способен выучить любой человеческий маг, не испытывающий недостатка в деньгах и времени. Я могу прочитать его с той же лёгкостью, с какой твой меч рассекает дыню. Как ты думаешь, почему и твоя, и моя магия потерпели неудачу?
В его голосе слышались едкие ноты горечи. Эрилин догадывалась, что сейчас последует. Она отступила на шаг.
- Ты обвиняешь в этом лунный клинок?
- Почему нет? Разве этот трижды проклятый меч хоть когда-нибудь не определял любые наши отношения? - спросил он. - Он свёл нас вместе, когда его магия уничтожила два десятка арфистов — среди которых было немало моих друзей! Он связал нас вместе, когда ты повела себя так по-эльфийски упрямо и отказалась последовать зову своего сердца. Его требования разлучили нас, когда ты решила разорвать эти оковы.
Неприкрытая боль в его взгляде обожгла её сердце. Добродушный франт и привлекательный придворный исчез. Никогда раньше она с такой ясностью и болью не видела, какую дань собрала жертва Эрилин с её самого близкого друга.
- Дан, - мягко сказала она, протянув к нему руку.
Он не смотрел на девушку. Он отвернулся, рассматривая заходящую луну, как будто на её сияющей поверхности была записана мудрость всех эльфийских богов.
- Я был дураком, - тихо сказал он. - Я ничего не могу сделать, чтобы изменить тот факт, что твоя преданность принадлежит другим. Магия лунного клинка позаботится о том, чтобы другие, конфликтующие привязанности тебя не беспокоили.
У Эрилин отвисла челюсть, когда она осознала сказанное бардом.
- Ты не можешь в такое верить!
Он вздохнул и запустил руку себе в волосы.
- Я не знаю, во что я верю. Но я всю жизнь провёл рядом с магией, и знаю, что одни силы испытывают антипатию к другим. Может быть, твой меч считает меня угрозой избранному тобой пути и заставляет тебя сделать между нами выбор.
- Но это же абсурд! - воскликнула она, пытаясь вложить в свои слова больше уверенности, чем испытывала на самом деле. На самом деле, предположение Данилы казалось даже чересчур правдоподобным.
Его улыбка была одновременно блеклой и понимающей.
- Я однажды отказалась от меча, - упрямо сказала она.
Наконец он повернулся лицом к Эрилин.
- Чтобы освободить мою душу от службы, которую я не выбирал, - заметил он. - Ты настолько низкого обо мне мнения, что считаешь, будто я готов принести тебя в жертву? Потому что это придётся сделать, если ты по своей воле откажешься от клятвы, которую принесла, чтобы стать обладательницей меча.
Эрилин нечего было возразить. Она развернулась и вышла из беседки, как будто каким-то образом могла обогнать брошенную словами Данилы тень.
Бард нагнал её. Какое-то время они в молчании шли рядом. Тишину нарушали лишь далекие звуки прощающихся гостей и шорох сухих листьев, напоминавший о безвозвратно минувшем лете.
Когда они достигли дальних ворот, Данила потянулся к руке Эрилин и прижал её ладонь к губам. Его взгляд был горек, но решителен.
- Однажды ты освободила меня, хотя я тебя об этом не просил. Как я могу ответить меньшим?
Они пережили немало прощаний, но на сей раз всё было иначе. Глубокое опустошение заполнило Эрилин, когда она подумала, что это прощание может стать последним. Оглушительная боль и ледяной шок обрушились на неё страшнее любого сражения, в котором бывала наёмница. Она покачала головой, пытаясь протолкнуть свой протест сквозь вставший в горле комок.
Слишком поздно. Данила ушёл, оставив лишь облачко тусклых серебряных огоньков. Долю мгновения они сверкали в воздухе, а потом осыпались, точно слёзы в умирающем саду.
Лунный клинок на боку начал гудеть от слабой, знакомой магии — впервые после того, как она вошла в особняк Танн.
Глава Четвёртая
В общем зале «Шёлковой Сильфиды» Элайт Кроулнобер пригубил эль, наблюдая, как слуги готовятся к утренней трапезе. В воздухе витали приятные запахи: копчёная рыба, подслащенная мёдом и сухофруктами овсянка, свежий хлеб и густой, дымный запах горящих яблоневых дров. Таверна хорошо управлялась и представляла собой весьма преуспевающее предприятие. Элайт об этом позаботился. По счастливому совпадению его жертва залегла на дно именно здесь, но эльф отыскал бы её в любом случае.
- Твоя обычная плата, - сказал он, положив на стол небольшой кожаный мешочек. - Хорошая работа, Зорн. Дай немного сверху кучеру, который так быстро нас сюда домчал.
Кошелёк как будто исчез в крупной бронзовой руке наёмника, когда тот поднял его, чтобы оценить вес монет внутри. Зорн был крупным мужчиной, за долгие годы, проведённые в роли охранника караванов, изрядно загоревшим на солнце. У воина было много мышц и мало совести, но Элайт находил его забавным. Голова мужчины была полностью лысой, но его верхняя губа и подбородок — густо укрыты вьющимися чёрными волосами. Эльфу казалось, что волосы продолжают разрастаться, мигрируя всё ниже по телу наёмника. Если их рост будет продолжаться в том же темпе, через несколько лет Зорн получит волосатые как у полуросликов ноги.