— Лори, — прохрипел он.
— Я здесь, Гин, — сказала она тихо, — не волнуйтесь. Вам приснился страшный сон. Это успокоительное.
Он попытался повернуть голову.
— Который час?
— Полвосьмого. Вы спите с часу дня.
— Я думаю… — сказал он, напрягая мышцы, как только мог, — мне уже лучше.
— Мама говорит, что вы сможете встать только завтра. Она снова позвонила к вам в офис и предупредила, что вы нездоровы. Какая-то Мэгги просила передать, что любит вас.
Гин кивнул:
— Это моя секретарша. Она славная девушка.
Наступило неловкое молчание, Лори сняла компресс, пошла в ванную и отжала его. Затем она открыла холодную воду и кончиком пальца попробовала струю. Гин молча наблюдал за ней. Лори выглядела еще красивее, чем при первой встрече, и ему было приятно и удивительно, что с каждым разом она все больше очаровывает его. Она была одета в темно-фиолетовую шелковую блузку с вышитыми манжетами и бежевые слаксы. На ее запястьях позвякивали золотые браслеты, на шее на длинной цепочке висел золотой кулон.
— Лори, — сказал Гин как можно ласковее.
Она не обернулась, но Гин видел, что она наблюдает за ним в круглое зеркало над ванной. Взгляд ее был напряженным.
— Вы чем-то напуганы? — спросил он.
Она закрыла кран.
— Почему я должна быть напугана?
— Не знаю, вы производите такое впечатление.
— Нам нечего бояться, — сказала она, подходя к кровати со свежим компрессом. — Мы не из тех, кого можно испугать.
— Но вы из тех, кто боится незваных гостей.
Она откинула назад волосы и положила компресс ему на лоб. Прикосновение было мягким и приятным. Ее выразительные губы приоткрылись, и он видел, как она копчиком языка облизывает их, совершенно невинно, но невероятно соблазнительно.
— Зависит от того, кто эти гости, — ответила она. — Некоторым мы рады.
— Как насчет меня? Вы рады мне?
Она слабо улыбнулась:
— Конечно. Я вам уже говорила, что вы мне очень симпатичны.
— И еще попросили меня уйти.
Она опустила глаза:
— Да, я помню.
Гин убрал компресс со лба. Успокоительное перестало действовать, он чувствовал себя свежее и лучше. Плечо быстро заживало: рана затянулась и он уже мог напрячь мускулы. Осталась тупая боль от синяков и ушибов, но это было терпимо. Он все меньше чувствовал себя беспомощным инвалидом и все больше — на время прикованным к постели политиком.
— Лори, я могу позвонить? — спросил он.
Она осторожно взглянула на него:
— Зачем?
— Мне надо позвонить в офис. На сегодня была назначена пара важных встреч, я хочу узнать, как они прошли.
— Мама сказала…
— Лори, я должен проверить, это моя работа. Не могу же я сидеть здесь сложа руки, в то время как Соединенные Штаты Америки без контроля и руководства движутся к третьей мировой войне.
Лори стояла в нерешительности.
— Я не знаю, — произнесла она, — мама сказала; что лучше бы вы никому не звонили.
Гин нахмурил брови:
— Что она имела в виду?
— Я не уверена, но думаю, ее беспокоит, что вы позвоните адвокату. Она знает об укусах и очень хочет, чтобы вы никому не рассказывали о том, что случилось.
— Я уже пообещал, что не сделаю этого, — сказал он.
Лори слегка покраснела:
— Я знаю.
— Она вам сказала?
— Да, мы спорили об этом. Она взяла с меня обещание, что я приму ваше приглашение.
Гин невесело засмеялся:
— Послушайте, я не собираюсь вас принуждать. Если вы действительно не хотите встречаться со мной, я не буду вас шантажировать. Я только хочу пригласить вас, если и вы сами этого хотите.
Она застенчиво взглянула на него.
— Ну так что? — спросил он. — Если нет, то нам лучше вежливо расстаться и оставить все как есть.
Она водила пальцем по покрывалу.
— Я думала о вас, — сказала она тихо и серьезно.
— Не понимаю.
Она взяла его за руку. Ее взгляд был обеспокоенный и одновременно решительный, как будто она пыталась сообщить ему что-то. Это было похоже на предостережение, которое невозможно передать словами.
— Гин, моя мать — верующая, — сказала она. — Она чтит традиции. Некоторые ее убеждения и поступки… ну, вы их можете не правильно понять.
Он пожал ее руку.
— Что за традиции? О чем вы говорите?
Она покачала головой:
— Я не могу вам этого сказать. Вы можете только сами узнать истину. Но я надеюсь, этого никогда не случится.
Он вопросительно посмотрел на нее, но, видя, что она не собирается больше ничего добавить, покорно вздохнул и снова лег на подушку.
— Не помню, говорил ли я вам, что вы самый странный человек, которого я когда-либо встречал. Может, мне следует написать о вас в «Ридерз дайджест»?
Она грустно усмехнулась:
— Гин, вы не должны думать, что не нравитесь мне. Мне очень приятно, что вы пытались пробраться в дом и найти меня. Это так романтично, только очень жаль, что вы пострадали.
— Значит ли это, что вы согласны со мной встречаться? Или вы в очередной раз пытаетесь мне вежливо указать на дверь?
Она молча посмотрела на него, и ему показалось, что ее глаза наполнились слезами. Она наклонилась и поцеловала его.
— Я очень хочу встречаться с вами, — прошептала она. — Поэтому мне нетрудно будет выполнить данное маме обещание. Но прежде вы должны кое в чем поклясться.
— У вас и у вашей матушки столько требований, как в каком-нибудь законопроекте.
— Ну пожалуйста, Гин.
Он слегка пожал плечом.
— Скажите мне, что это, и я поклянусь.
— Вы должны поклясться, что никогда не попросите меня выйти за вас замуж.
Он уставился на нее, не веря своим ушам. Она была очаровательной и волнующей, но он даже не допускал мысли о такой глупости, как женитьба. Хотя странно было, что она его именно об этом просит.