Следовательно, президентский кортеж, в котором ехала Рэйчел, благополучно добрался до Иерусалима. Мирные инициативы не погибли. Я испытал смешанное чувство облегчения и удовлетворения, а сидевшие за соседними столиками люди ошеломленно молчали.
Откинувшись на спинку стула, я почувствовал тяжесть в кармане — это была монета, которую дал мне Идания. Я вынул ее и долго любовался благородным профилем Нектанеба II. Затем подбросил монету и поймал изображением фараона вверх.
Эпилог
21 декабря 1978 года.
Нос катера резал поверхность моря, превращая сверкающую синеву в пенные волны. Я завороженно смотрел на воду. С тех пор как я уехал из Египта, прошло больше года, и теперь мне казалось, что все случившееся в то время произошло с другим человеком, словно память и привычка все подвергать логическому анализу старались превратить в миф те необыкновенные события.
Невдалеке замаячили очертания греческого острова Докоса, где жил Именанд. В соответствии с инструкциями, переданными мне его помощником, я вылетел в Афины, а затем по морю отправился домой к бизнесмену. Хотя весь прошлый год именно Именанд определял мои жизнь и карьеру, с той памятной встречи в Александрии я его больше не видел. И теперь недоумевал, зачем затворник так срочно потребовал меня к себе.
На поверхности показался дельфин, в игривом танце он сопровождал катер, и его острый плавник то пропадал, то снова появлялся над волной. Море было сияюще-бирюзовым, и этот водный космос манил к себе тайной и обещанием свободы.
Когда суденышко плыло по Эгейскому морю, я невольно вспомнил последний проведенный с Изабеллой день. Тот день, когда она умерла. Какое взволнованное у нее было лицо, когда она вынырнула из воды, возбужденная находкой астрариума. Я вспомнил ее страх накануне, вечные кошмары.
Я не думал об Изабелле несколько месяцев. Надеялся, буду вечно носить ее в сердце, но, однажды проснувшись, не без грусти понял, что ощущение ее присутствия окончательно покинуло меня. Если существуют души, то ее обрела покой.
Вернувшись в Лондон, я вытащил Гарета из его берлоги и заставил переехать в его собственную новую квартиру. Он был поглощен записью своего первого альбома на «Стифф рекордс», но, что еще важнее, судя по всему, распрощался с амфетамином. Между нами возникла новая близость, и впервые с детства мы радовались обществу друг друга. Я даже взял его с собой навестить отца. Повел старика на матч в Брантон-парк. «Карлайл юнайтед» проиграли, но я почти не следил за игрой — мне нравилось смотреть на отца и брата. Никогда после смерти матери я не видел старика таким умиротворенным.
С Рэйчел я по-прежнему поддерживал отношения. Она возвратилась в Нью-Йорк, и ее статью о Садате напечатали на первой странице журнала «Тайм». Мы пару раз разговаривали по телефону, но проведенное в Египте время, казалось, уходило от нас, словно это была настолько удивительная тайна, что ею не следовало ни с кем делиться. И я не сомневался, что ни один из нас не хотел об этом говорить.
Мустафа успешно руководил в Египте разработкой нового месторождения нефти. Памятуя об обещании Билла Андерсона спросить за свою услугу, я и его взял в дело. Он получал совсем небольшой процент, если учесть, что всегда был готов бесплатно прийти на помощь в случае пожара. Но еще это был и мой способ отблагодарить техасца. Фахир больше не появлялся, но время от времени я получал от него открытки из самых любопытных в политическом смысле мест — таких как Алжир, Гватемала, Шри-Ланка. Мне так и не удалось выяснить, на кого он работал. Франческу поместили в «Каса ди Репоза», где доживают дни все одряхлевшие члены европейской диаспоры в Египте. Вилла Брамбиллов теперь сдается внаем, хотя находящуюся на ее территории квартиру Ааделя я передал ему в собственность. Это самое малое, что я мог для него сделать.
Президент Садат и премьер-министр Бегин получили на двоих Нобелевскую премию за укрепление дела мира, и у людей возникло ощущение, что в политике наступает потепление.
Жизнь шла своим чередом, и я должен был бы все сильнее радоваться.