— Мне с самого начала не понравилась его круглая лоснящаяся рожа! — ревел возмущенный Сенсей. — Он что о себе возомнил, что он король в этом своем протухшем обезьяннике? Что ему здесь все можно? Феодал хренов, я ему устрою право первой ночи!
Ольга задумчиво сидела на циновке, обхватив себя руками. Она никак не выказывала своих эмоций, так как пыталась сосредоточиться на внезапно возникшей перед ними проблеме.
Наконец когда вопли Сенсея вконец достали ее, она прикрикнула на него:
— Может, помолчишь немного для разнообразия? Можно подумать, что это тебя собирается трахнуть жирный и противный египтянин!
— Вот, спасибо-то! — Сенсей где стоял там и сел прямо на землю. — Ты что всерьез собираешься пойти и переспать с этой скотиной?
— Меня волнует не моральный сторона проблемы, а физическая целостность некоторых дебилов! — рявкнула на него, словно рассерженная львица, Ольга. — Мне с этим евнухом перепихнуться, что тебе выматериться, без проблем! Вопрос в том, собирается ли он оставлять вас после этого в живых? Лично у меня большие сомнения по этому поводу. Ты сам-то как бы поступил на его месте, если бы возжелал меня?
— Что за идиотское — «если бы возжелал»? — взвился и без того накрученный Сенсей. — Можно подумать, что я тебя не желаю! Хотя, на месте Сабутиса, я бы всех нас, в смысле мужиков, перебил бы. Причем, чем раньше, тем лучше. Зачем оставлять недовольных и обиженных, которые в любой момент могут тебе отомстить? А, что касается твоего номинального супруга Некра, мне кажется, что его и удалили отсюда, единственно для того чтобы без проблем грохнуть по дороге.
— Ох, не нравится мне все это, — проворчал Иннокентий Павлович, ставший к тому времени снова зрячим.
— Можно подумать, что я в восторге! — вспылила Ольга.
— Все, хватит, шабаш! — заорал разъяренный Сенсей, вскакивая на ноги. — Будем прорываться из этого гадючника! Одного не пойму, на хрена, Некра, зная нравы здешних обитателей, нас сюда притащил?
— Сядь и замолчи! — прикрикнула на него Ольга. — Никуда мы прорываться не будем! Сколько человек ты в состоянии завалить? Десять, ну максимум двадцать! А их здесь не одна сотня!
— Пожалуй, Ольга права, — подвел черту Иннокентий Павлович. — Прежде чем, что-то предпринять, нужно хорошенько подумать.
Глава 18
По настоянию Карла, компаньоны отправились на Чертов остров так скоро, как только могли себе это позволить, не манкируя основными делами и обязанностями. Карл в анатомичке Ежовского университета, а Веревий в своей торговой конторе, расположенной на Волжской пристани.
Нелепая и трагическая гибель самки скарабея произвела на компаньонов весьма сильное впечатление. Причем не сам факт ее гибели, а та мощь какую продемонстрировали одуревшие от жучьего сока гигантские скарабеи самцы. Если бы им только удалось заставить их повиноваться себе. Найти же область применения их чудовищной силе и уникальной способности исчезать и возникать из ниоткуда, было нетрудно. По словам Карла, такая возможность могла реально появиться у друзей после того, как они научатся управляться с секреторными выделениями самки скарабея, которые были надежно укупорены в свинцовом сосуде.
Переправившись на остров и изъяв из дупла вышеозначенную колбу с заключенной в нем драгоценной жидкостью, друзья отправились к Веревию. Там при помощи чрезвычайно мелкого коловорота в толстой пробке, коей был запечатан сосуд, Веревий просверлил отверстие. Не мешкая ни секунды, Карл, все это время бывший наготове, опустил туда длинную иглу шприца. Набрав на глаз около пяти кубических сантиметров жидкости, он отложил шприц в сторону, и они с Веревием поспешно запаяли просверленное отверстие со всем тщанием, на какое только были способны.
Ранее, по заказу Карла, ювелир Гольбейн изготовил два крошечных золотых сосудца, формой своей напоминавшие плоские фляги, имеющие с одного конца узкую горловину, закрывающуюся винтовой пробкой из того же благородного металла. Флаконы были неотличимы друг от друга, словно братья близнецы. В них-то и была перелита добытая из свинцового сосуда жидкость, при помощи шприца.
После этого наступил решающий момент. Карл раздевшись, снял с себя нижнее белью и, взяв остро отточенный скальпель, произвел глубокий надрез у себя на наружной части правого бедра. Не обращая внимания на хлынувшую из разреза кровь он взял один из золотых флаконов и скрипя зубами от сильной боли разъял края раны и поместил его туда. Затем при помощи изогнутой хирургической иглы он принялся сшивать края раны шелковой нитью. Когда эта жестокая операция была закончена, Карл тщательно забинтовал место разреза.