— Вы хотите, чтобы я взял сапоги себе? — спросил он, при этом изумление явственно сквозило в его голосе.
— А ему они все одно уже ни к чему, — кивнул рыжеусый на Веревия. — А тебе еще глядишь и сгодятся. Чего добру пропадать-то?
— Вы, правда, не будете возражать? — арестант протянул руки за сапогами и несмело взглянул на Веревия.
— Так! — взревел Веревий, словно медведь шатун подымаясь во весь свой рост. — Меня сюда зачем привели, для того чтобы сапоги с меня снять и вот на этого мозгляка одеть? Где там ваш поп запропастился? Хотя нужна мне ваша исповедь, как собаке пятая нога! Собрались меня вешать, так вешайте! А ну, пошли вешаться, пока вы тут с меня портки и рубаху снимать не удумали, да всяким малохольным раздавать!
— Сядь где сидел, гад! — пошел на него рыжеусый сжимая огромные кулаки, сплошь усеянные веснушками, словно бублики маком.
Но Веревий низко наклонив голову, бросился на него, пытаясь протаранить его как бык рогами. Рыжий на мгновение замешкался, не ожидая такой прыти от приговоренного арестанта, и не успел должным образом отреагировать и отойти в сторону. Сцепившись с набежавшим на него Веревием он рухнул на пол, и они начали бороться. На подмогу товарищу бросился второй надзиратель. Арестант со связанными руками, не мог долго противостоять двум противникам. Тем не менее, ему все же удалось разбить нос одному из них, и по рыжим усам закапала кровь.
— Ах ты, гнида купеческая! — взвыл тот, зажимая нос пальцами. — Бросай эту падаль Семеныч, сейчас я ему устрою!
Поднявшись с земли, рыжий принялся методично избивать Веревия тяжелыми сапогами. — А ну погодь! — поспешно оттащил его от извивающегося под ударами арестанта пожилой надзиратель. — Еще переборщишь, чего доброго!
— Чего доброго? Куда уж добрее? Этот гад мне нос сломал! — гнусавил рыжий задрав голову кверху и продолжая зажимать съехавший набок от удара нос.
Воспользовавшись потасовкой, второй арестант уже успел надеть сапоги Веревия, которые пришлись ему как раз впору. Он с явным удовольствием разглядывал свою обновку, и сморщенное личико его при этом лучилось от счастья.
— Микола, ты только глянь на него! — пхнул товарища в бок пожилой надзиратель. — Везет же людям, на халяву можно сказать, новые сапоги себе справил. И после этого арестанты будут говорить, что тюремное начальство о них не заботится? Ироды вы все после этого, истинные ироды, мать вашу! Ну что, повели, что ли нашего мазурика?
— Сейчас, дай кровь немного уйму и пойдем, — прогнусавил рыжий, утирая разбитый нос чистой тряпицей, заменяющей ему платок.
Веревий к тому времени немного отдышавшийся, потихоньку приходил в себя. Ему было горько сознавать, что последние минуты, отпущенные ему в этой жизни, он провел на грязном полу, получая удары коваными сапогами тюремщика. Вот и все! Сейчас его подхватят под белы руки, вытащат во двор, а там поволокут на эшафот. Потом мешок на голову, петлю на шею. Экзекутор дернет на себя рычаг, пол провалится под ногами у арестанта и он повиснет. Хорошо если шея не выдержит и хребет сломается сразу, а если нет? Придется висеть и медленно подыхать от удушья, на потеху собравшемуся на тюремном дворе почтенному люду.
Хотя, если честно, то никакого почтения к этой публике Веревий не испытывал. Он жалел лишь об одном. Мало, ой как мало, спровадил он этих людишек в Проклятую штольню. Окажись он сейчас на свободе он бы устроил им ад на земле! Теперь бы он уже не осторожничал, как прежде!
Он ощутил, как его рывком поднимают с пола сильные руки и грубо швыряют на лавку. Вервеий зажмурил глаза, для того чтобы собраться с расползающимися от ужаса мыслями и помотал кудлатой головой. Неожиданно он услышал изумленный вопль, тут же перешедший в придушенный вой. Разлепив слезящиеся глаза, он смотрел во все глаза и не понимал, что происходит.
Оба надзирателя оставив его в покое, неожиданно набросились на второго арестанта, того самого, которому достались сапоги Вервеия. Ему заткнули рот, окровавленной тряпкой, которой рыжеусый надзиратель вытирал свои кровавые сопли из разбитого носа. После этого арестанту сноровисто завели руки за спину и связали.
Когда незнакомцу спутывали руки, тот встретился своими дико вытаращенными глазами с ошеломленным взглядом Веревия. Он принялся что-то протестующее мычать, словно бычок, которого собирались забить на мясо. Но тут ему неожиданно накинули плотный мешок на голову и, несмотря на, то, что тот сопротивлялся, поволокли на тюремный двор.