Нет, не теперь. Он знал это с самого начала.
– В первый раз ты сама взяла свои желания в собственные руки, – продолжил мужчина. – А сейчас, ты хочешь чтобы это сделал я?
– Несправедливо, – практически прошептала я.
– Что именно?
– Ты перешёл на другую тему, не ответив на мои вопросы.
– О, крошка, я только и делаю что отвечаю на твои вопросы. А ты, – ароматы, источаемые водой, гелем для душа и его телом, сплелись воедино, сводя меня с ума. – А ты и так видишь меня насквозь, настоящего меня, потому что только ты способна на это.
С большим трудом я собрала последние крохи самообладания и схватилась за его руки, останавливая эту пытку. Но я почему-то сразу подумала, что это не я сама остановила его. Просто это он позволил мне сделать это.
Игра продолжалась, но в какой момент она началась, я не знала.
– Постой, – я повернулась к нему лицом и села на его ноги. – Позволь мне.
– Что? – в глазах блеснул отблеск испуга или мне показалось из-за плотной завесы пара, источаемой водой?
Какая глупость.
– Я хочу помыть тебя, – опустив глаза, осторожно пробормотала я.
От горячей воды моя белая кожа и так раскраснелась, так что этот стыд я сумела спрятать.
Долгую минуту Ян молчал будто решаясь на что-то, но в конце концов он раскинул руки по бокам белоснежной ванны и расслабил плечи. Крыло птицы на его руке снова ожило.
Повторив его действие с гелем для душа, я начала медленно растирать пахучую жидкость по его рукам и груди.
– Когда ты сделал эту татуировку? – змей смотрел мне в глаза, обвивая мощными кольцами своего противника.
– Давно… – Ян закрыл глаза.
– Жизнь или смерть, добро или зло, – я вспомнила наш недавний разговор. – Поэтично.
– Вот настоящая поэзия, – правая рука коснулась спины. – Такое искусство не может родиться просто так. Ты так и не сказала кто это сделал.
– Неважно, – после сегодняшнего разговора в фотостудии, мне не хотелось возвращаться к их происхождению. Пусть лучше они навсегда останутся в моей памяти как девять муз.
– Эти, хм, метафоры, которыми мы украшаем себя, не достаются просто так, тихо и безболезненно, – он положил мою ладонь в самый центр татуировки. – Только вот я сделал её добровольно.
– А почему ты… – слова вырвались раньше, чем я сообразила что не хочу их произносить.
Ян взял моё лицо в ладони и заглянул в глаза.
– Я совсем не монстр, Ава, – сквозь свистящий звук ударов настойчиво пробивался его волшебный голос. – Ты можешь мне довериться.
Глубоко закопанное чувство вины снова дало о себе знать.
Наивная, глупая девчонка.
Очнись же! Он хочет этого!
Впервые в своей жалкой жизни ко мне относятся как к человеку, бережно и искренне, проявляя заботу, видя меня, мои чувства, только меня… но я всё равно ищу подвоха.
– Я… – прогоняемый мною уже столько лет образ замелькал перед глазами. – Я тоже сделала это добровольно, – с большим усилием выдохнула я.
Его глаза замерли, застыли в своей черноте, но продолжали говорить мне. Ониксы не скрывая показывали, что он лихорадочно думал об услышанном. Для него это стало настоящим шоком.
– Добровольно, – повторила я.
– Как? – нежный шёлк немного охрип.
– Я сделала ужасную вещь, и приняла справедливое наказание. Я сама попросила.
– Наказание?
– Да.
Ян в мгновение ока притянул меня к себе, обвивая руками и укладывая голову на своё плечо. Он учащенно задышал, а его пальцы лихорадочно перебирали мои мокрые волосы.
– Моя муза, – поцелуи посыпались на волосы. – Моя бедная, хрупкая крошка, – я слышала гулкий стук сердца. – Ты больше никогда не будешь испытывать такие страдания.
Его руки сковали меня в каменных тисках, и это было самое прекрасное чувство на свете. Безопасность.
Так вот каково это…
***
С каждым новым вдохом, лёгкие наполнял вкус его запаха, который медленно растворялся внутри меня. Каждое своё движение он молчаливо согласовывал со мной, потому что боялся навредить мне, сделать больно и напугать. Даже оттенок его глаз изменился: чёрный огонь полыхал, но эта темнота не пугала отсутствием света. Она мягко обнимала, ласкала языками своего пламени, дразнила и говорила – «я, та самая ночь, в которой ты не найдёшь опасности». Эта темнота переливалась сотнями оттенков, показывала себя настоящую. И показывала только мне…
Это затмение, магическое действо, в центре которого была лишь я.
Жар от горячей воды в которой мы нежились час назад, не шёл ни в какое сравнение с жаром этого мгновения. Все нервные окончания обнажились, стали чувствительнее в сотни тысяч раз, а кожу то и дело обдавало новыми порциями льда, моментально сменяемого горячими отпечатками его губ.