Он ушёл…
Он ушёл…
Он ушёл…
Он будто растворился…
Двухэтажная квартира угрюмо молчала, а я казалась себе ничтожно-крошечным сорняком, мусором, непонятно как оказавшимся здесь.
Он бросил меня?
Массивная входная дверь заперта на несколько замков, даже окна не поддавались моим попыткам открыть в этом месте хоть что-то.
Я попыталась найти телефон. Но кому я хотела звонить?
Наверное, он оставил меня здесь чтобы я исчезла из этого мира сама собой, бесследно и тихо.
Он бросил.
Он бросил.
Он бросил.
Но он говорил…
Снаружи послышался тихий скребущий звук. При усилиях сосредоточить слух и понять что это, затылок пронзило внезапной тупой болью, как будто меня ударили по голове чем-то тяжёлым. Я собрала последние силы и повернула голову в сторону окна. Мутная пелена на глазах мешала видеть, и я с силой зажмурила веки несколько раз. Сквозь плёнку медленно проступала картинка – на ветке дерева, совсем близко от меня сидела серая птица. Её крохотные глазки смотрели мне прямо в глаза, а клюв раскрылся в немом крике. Птицы умеют разговаривать?
– Не надо, – прохрипела я, с сухой болью прикрывая глаза.
Звук возобновился, но я не хотела смотреть на её источник.
Пусть улетит. Пусть оставит меня.
Как оставил он.
Как же хочется пить…
В нос ударил запах старого тряпья, влажного дерева и крови. Тело затекло, задеревенело, застыло и ждало, пока ему позволят выйти из этого маленького места. Из-за хлипкой двери слышались тяжёлые шаги: они то приближались то снова удалялись, а я каждый раз отсчитывала их количество.
Девять шагов до каморки, девять обратно. Он всегда так делал, когда долго не мог решиться открыть дверцу и попросить меня простить его. Этот ритуал я знала до мельчайших деталей, выучила его наизусть, поэтому страх перед неизвестностью мне не грозил, но я всё равно считала каждый шаг. Это помогало мне сосредоточиться, поймать ускользающую реальность, забыть о том кто я есть, и унять грызущую меня изнутри совесть. Единственное, я терпела рвущую мою кожу боль, которая терзала края от длинных рассечённых полос. Терпела, ждала, считала шаги, пока он наконец откроет дверь и погладит меня по щеке, пока он попросит позволить ему наложить повязку, пока он оставит меня в покое до той поры, когда рана не начнёт затягиваться. Он учил меня терпению. Он желал мне добра.
Глаза распахнулись, когда я поняла что воткнула в ногу что-то острое. Боль снова помогла мне прийти в себя.
Я посмотрела в окно: птицы больше не было, а день сменили тёмно-синие сумерки. Нет, это предрассветное зарево… Сегодня? Или ещё вчера?
Ещё один день?
Подушечки пальцев нащупали липкий предмет. Я обхватила его рукой и резко дёрнула в сторону.
– Аа-а-ааа…
Резкий выдох саданул по иссушённому горлу, а на потрескавшихся губах снова проступила кровь.
Дрожащие пальцы поднесли неизвестный предмет к глазам. Окровавленные маленькие ножницы.
Откуда они взялись?
Запах крови воплотился в настоящем, я глубоко вдохнула облако с металлическим привкусом.
Как знакомо.
Цепляясь за остатки разума я понимала, что мне осталось потерпеть ещё несколько часов. И тогда, дикое ощущение кислой жажды закончится, боль в голове исчезнет, а мои мысли растворятся вместе со мной.
Ещё чуть-чуть.
Нужно потерпеть.
Хищные глаза большого змея пристально смотрели на меня.
***
Ощущение невесомсоти, лёгкости, моё тело зависло в воздухе, поддерживаемое чем-то сильным.
Я хотела открыть глаза и сказать спасибо, но разве мертвые умеют чувствовать и говорить?
Я дождалась. Умерла, застыла, отпустила боль. Больше не чувствовала разъедающую кислоту, а голова не раскалывалась от жажды. Птица улетела навсегда, взмахнув крылом на прощание.
– Где ты достала эти ножницы?
Голос. Снова этот голос. Он преследует меня даже после окончания жизни, но я знаю почему. Я хотела услышать хотя бы ещё один раз этот расплавленный шёлк, окунуться в него и уснуть, нежась в этом волшебстве. Разве я многого просила?
– Признаюсь тебе честно… Ммм, моя милая малышка, я знал, что затеял всё это не зря.
Голова коснулась чего-то тёплого.
Как приятно пахнет…
– Наказала себя. Милая, даже я на такое не способен.
Мёртвые способны слышать запах?
Если так, то я рада своей участи.
Его голос и запах… Я на небесах?
Тело опустилось на мягкое благоухающее облако. Вновь запахло знакомыми цветами.
Джульетта, моя милая Джульетта… Ты тоже не сумела выжить.
– Мне нелегко дались эти дни, но не беспокойся, я снова с тобой.
Тело начало тонуть в этом блаженстве…