– Не забуду… – Предательские спазмы сдавили ему горло.
– Горит красная ракета. Вторая. И костер выложен согласно условиям, – сообщил Серебряный.
– Вижу. Рассчитай поточнее.
– Как в аптеке, командир. Приготовились!… Пошел!
Бомбардировщик даже чуть вздрогнул. Или это показалось Александру, а вздрогнул он сам? Он накренил машину, посмотрел вниз, но, кроме непроглядной черноты, ничего не увидел.
– Разворот вправо. Курс двести девяносто.
– Подожди, Ваня, надо убедиться…
– Ну?ну. Сделай кружок.
Лишь когда в небо взметнулись красная, а за ней зеленая ракеты, Александр вздохнул с облегчением и стал разворачиваться на заданный курс. Костры еще минут пять светились внизу, но вот исчезли – то ли их погасили, то ли затмило расстояние.
– Подержи, командир, я ветерок уточню, – попросил Серебряный.
Не успел он закончить промер, как впереди вспыхнули три луча прожектора и, расходясь и скрещиваясь, стали шарить по небу. Бомбардировщик шел им навстречу.
– Так держать, командир. Открываю бомболюки!
Самолет чуть клюнул носом: открытые створки бомболюков создали внизу дополнительное сопротивление.
На земле замелькали вспышки: зенитки открыли огонь. Но их было немного – сюда наши самолеты залетали редко.
Штурман сбросил САБ, и аэродром осветился неярким, но вполне достаточным светом, чтобы рассмотреть на стоянках «юнкерсы», «хейнкели», «мессершмитты».
– Крути, командир, восьмерку.
Это означало, что нужно отвернуть вправо, затем влево и встать на обратный курс, чтобы штурман все хорошо рассмотрел и выбрал объект бомбометания.
Бомбардировщик послушно лег на правое крыло, на левое, и снова голос штурмана прозвенел в наушниках: – Так держать! На боевом!
Снаряды рвались совсем близко и ослепляли почти как молнии. Серебряный словно не замечал их, рассуждал вслух:
– Так… Отлично идем. Хорошо. – И вдруг заорал благим матом: – Стой! Стой, говорю, хрен моржовый!
– Как это «стой»? – опешил Александр.
– Да КП пропустил, кнопку забыл нажать! – чертыхнулся штурман.
– Лучше бы ты забыл штаны расстегнуть, когда на унитаз садился.
– Прости, зевнул, – оправдывался Ваня. – Надо еще раз зайти.
– Понятно, надо, – смягчился Александр. Руганью делу не поможешь, и лишняя взбучка лишь взвинтит штурмана. Да и понять его можно – такой перерыв в полетах…
– Как же я так? – сокрушался Серебряный. – Вел, вел…
– И увел, – весело вставил Александр, чтобы окончательно успокоить штурмана. – Придется наказать тебя, лишить фронтовых.
– Согласен, командир. Фронтовые сегодня не заработал. Из?за моего зевка снова в пекло лезть надо.
– Ну, это еще не пекло. Не зевни второй раз.
– Навек запомню. Так держать! Сброс!
Бомбардировщик облегченно взмыл, а внизу один за другим полыхнули разрывы. Загорелись стоявший невдалеке от КП самолет и бензозаправщик, освещая небольшой, с шахматными квадратиками на стенах домик
– Промазал! – чертыхнулся Ваня. – И бомбы все сыпанул.
– Хорошо, хоть в самолеты попал, – подбодрил штурмана Александр. – Оставим КП на другой раз.
– Курс шестьдесят. Набирай высоту.
– Высоко не полезем, попытаемся обмануть грозу низом. Рассчитай курс, пока облака не закрыли звезды.
Звезды действительно вскоре стали меркнуть, а через несколько минут исчезли совсем, но Серебряный уже сделал свое дело, и бомбардировщик прямым курсом шел к своему аэродрому. Снова начиналась болтанка, усиливающаяся с каждой минутой.
Сверкнула молния, какая?то замедленная, зигзагообразная. Высветила узкую полоску между космами облаков и бескрайней степью.
– Да, командир, «потолочек» у нас над головой. За высотой глаз да глаз нужен, – предостерег Серебряный.
– Зато никакой «мессер» не увяжется.
Минут двадцать они летели в кромешной тьме, ничего, кроме приборов, не видя. Молнии вспыхивали все реже и наконец остались позади. Облака оборвались, обнажив на востоке едва заметную серую полоску, – наступал рассвет.
Бомбардировщик неощутимо плыл в спокойном предутреннем воздухе, и Александр, откинувшись на спинку сиденья, думал об Ирине, о своей изменчивой судьбе: столько пережито радостей и горя, столько испытано невзгод, лишений! Судьба будто смеется над ним. Поманит к счастью, а едва он прикоснется к нему – все рушит.
– Аэродром по курсу! – торжественно возвестил Серебряный.
– Будем садиться с ходу.
Александр направил нос самолета в начало взлетно?посадочной полосы, выпустил шасси и закрылки.
– Возьмите немного правее, – предупредили его с КП. – Ночью аэродром бомбили, не попадите в воронку.
Значит, «Фокке?Вульф» кружил недаром. Только кого застали фрицы?
Лучше бы руководитель полетов не подсказывал под руку.
Александр увидел воронку, когда бомбардировщик уже бежал по траве. Она была не очень?то большая, но перепрыгнуть ее скорости не хватило бы. Александр резко толкнул правую педаль и нажал на тормоз. Самолет метнулся вправо, заскрипела резина. И все?таки скорость была еще великовата: бомбардировщик пополз юзом, стойки шасси не выдержали, хрустнули. Винты рубанули по земле, поднимая клубы пыли.
28/V 1942 г. …Боевой вылет с бомбометанием по аэродрому Полтава…
(Из летной книжки Ф.И. Меньшикова)
Весь май гремели грозы, особенно в конце месяца. Рано утром в чистом голубом небе на западе, у самого горизонта, появлялись белесоватые барашки, незримо округляющиеся, плотнеющие и поднимающиеся в зенит. К обеду барашки вырастали в мощные кучевые облака с крутыми шаровидными боками и темными лилово?сизыми основаниями. Едва завершалось внешнее оформление, как облака начинали стремительно набухать, раздуваться и темнеть. К вечеру разражались грозы, бушующие почти всю ночь. Но, несмотря на непогоду, бомбардировщики уходили на задания.
Отношение к Петровскому в особом отделе заметно потеплело, и работать ему стало спокойнее, легче, в полку вот уже полгода нет никаких ЧП. Все будто бы тихо, благополучно. Но именно – будто бы. До сих пор не обнаружены выброшенные с «Хейнкеля» агенты, затаился прочно и вражеский радист – месяцами не выходит на связь со своими «хозяевами». Передал из Воронежа, что встреча со связниками не состоялась, и – ни звука. Возможно, имеет какие?то другие каналы связи. Как бы там ни было, разведчик опытный, знает себе цену и на риск не идет. Кто он и где? В полку, в батальоне обслуживания или еще где?то? Предпринятые Петровским меры результатов пока не дали. Большую надежду он возлагал на выброшенных с самолета, но они словно сквозь землю провалились. И все равно надо ждать. Рано или поздно они должны объявиться. Подаст в конце концов голос и радист, тем более что события на фронте развиваются непредвиденно, потребуют новой своевременной информации о войсках: успешно начавшаяся в районе Харькова операция закончилась поражением наших войск, фашисты перешли в наступление в районе Воронежа, Донбасса, в Крыму. Боевая нагрузка на полк Меньшикова возросла в несколько раз. Бомбардировщики из?за коротких ночей и активных действий немцев вынуждены летать на бомбежку переправ, скоплений войск и днем. Разведчик в таких обстоятельствах не может молчать. Надо ждать. Надо слушать и смотреть в оба…
Кое?что удалось Петровскому выяснить и об анонимном письме на Меньшикова: печаталось оно на машинке продовольственного отдела БАО. К сожалению, пользовались этой машинкой все кому не лень. И все же некоторых, представлявших особый интерес, Петровский выявил. Одним из них был старший лейтенант Пикалов…
ЧАСТЬ ЧЕТВЕРТАЯ
5/VII 1942 г. …Боевой вылет с бомбометанием по переправе через Дон в районе Воронежа.
(Из летной книжки Ф.И. Меньшикова)
Солнце опустилось к самому горизонту, а жара не спадала. Горячий воздух неподвижно висел над аэродромом, перехватывал дыхание. Даже птицы куда?то попрятались, смолкли цикады, кузнечики; а люди стояли у капониров, напряженно всматриваясь в горизонт на западе, откуда должна была появиться семерка бомбардировщиков. Прошло уже полчаса, как ей следовало вернуться, и, хотя по расчету горючее в баках еще имелось, Александр видел, как нарастает на лицах однополчан тревога. Да и сам он понимал: задержка не случайная. Оттуда, с Дона, где фашисты навели переправу, которую полк получил задачу уничтожить, не вернулся уже не один самолет. И Александр недоумевал: всего три дня назад наши Ил?4 успешно отражали атаки истребителей, семерка капитана Арканова, встретившись с семью Me?109, в течение пяти минут расправилась с ними, не потеряв ни одного своего; только экипаж капитана Зароконяна сбил двух «мессершмиттов». А вот теперь… Вчера не вернулся экипаж капитана Кучинского, сегодня утром – лейтенанта Алешина. И два бомбардировщика чудом дотянули до своего аэродрома – с пробитыми бензобаками, крыльями, рулями управления. Теперь задерживалась вся семерка – опытнейшие экипажи третьей эскадрильи, воевавшие с первых дней войны.