«Нет, ты бы прекрасно справился», – проскользнула мысль.
– Прости, что разозлилась на тебя, – вздохнув, промолвила я.
– Дважды.
Его кривая улыбка рассмешила меня, и я толкнула его локтем в плечо:
– Дважды.
– Ты определенно любишь спорить, да?
– Это входит в мои должностные обязанности, – сказала я. – Если у меня все еще будет работа, когда я выйду отсюда.
– В смысле?
– Помнишь, я говорила, что суд присяжных рассматривает очень важное дело? Самое важное дело за всю мою карьеру?
Кори кивнул.
– Они не изолированы. Без сомнения, они уже слышали о моей ситуации, и если адвокат защиты хоть немного хорош в своем деле, – а я знаю, что он хорош, – он попросит судью пересмотреть вердикт присяжных. Он будет утверждать, что присяжные, возможно, слишком сочувствуют мне и их решение продиктовано жалостью.
– Ты думаешь, он поступил бы так?
– Так поступила бы я.
– Значит, если ты проиграешь это дело, или если вердикт присяжных будет пересмотрен, или что-то подобное, – ты потеряешь свою работу?
– Не совсем, – я вздохнула. – Это просто станет препятствием на пути к моему карьерному росту. Я надеюсь стать партнером в фирме, в которой работаю, и победа в этом судебном процессе – мой козырь.
– Ну, – Кори нахмурил брови.
– Я имею в виду, что мне пришлось бы начинать все с начала, практически с чистого листа, – быстро проговорила я. – У меня будет уйма работы, и мне придется оттеснять другие потенциальные иски, и…
«И почему я оправдываюсь перед ним за свою работу?»
Тихий голос прошептал в ответ: «Потому что для Кори “тяжелая работа” означает выживание. Для тебя это “заключение партнерства”».
Я откашлялась.
– Короче, у тебя будет много лишней работы, – кивнул он. Тревожная морщинка снова появилась у него на лице.
– А ты? – спросила я. – У тебя будут проблемы из-за отсутствия на работе? Если да, то у тебя есть неопровержимое алиби, – я одарила его улыбкой, на которую он не ответил.
– Да, и новый шрам в качестве доказательства, – мрачно сказал он. – Для подрядчика, на которого я работаю, все будет по-прежнему. Заставить его заплатить мне – все равно что вырвать зуб, и это даже хотя бы за меньшее количество часов, чем я на самом деле отработал.
Он вздохнул и повертел в руках окровавленной тряпкой.
– Главная проблема с моим домовладельцем. Он берет арендную плату только наличными или банковскими чеками. Стал жертвой недобросовестных жильцов. Поэтому я и пришел в этот банк. Мой босс тянул до последней чертовой минуты, чтобы заплатить мне, соответственно я сразу же попытался обналичить чек, чтобы оплатить аренду. Но из-за того, что я застрял здесь, я пропущу платеж. Я почти уверен, что меня выселят из квартиры к тому времени, как мы выберемся отсюда.
– Твой домовладелец может так поступить? Даже зная ситуацию? – потрясенно спросила я.
– О да. Он такой. Но это еще не самое худшее.
– Нет?
Он искоса взглянул на меня, словно решая, можно ли мне довериться.
– Джорджия хочет переехать в Ситку, – выдохнул он.
– Ситка… Аляска?
– Та самая. Если у меня не будет достаточно хороших условий проживания для Кэлли, когда она приедет ко мне, судья, который занимается нашими делами по опеке, вероятно, позволит Джорджии переехать туда. У нее есть тетя в Ситке и соответственно дополнительная помощь в воспитании Кэлли.
– Я так понимаю, ты туда не хочешь.
– Это последнее, чего я хочу. Ни солнца, ни пляжа. Более того, там нет никаких строительных работ. Не то что в Лос-Анджелесе. И мой отец находится здесь в доме престарелых. У него болезнь Альцгеймера, и он уже мало что помнит, но я не хочу его бросать.
– Но если Джорджия переедет на Аляску, ты тоже переедешь?
– Конечно. Ради Кэлли, – Кори печально улыбнулся. – Так что да, группа монстров не могла выбрать худшего дня для своего дурацкого ограбления. Либо я выбрал не тот банк.
На мгновение я замерла, обдумывая его историю и чувствуя, как она проникает мне в душу. Несколько часов назад я была в шикарном ресторане с друзьями, которых я едва терпела, – не считая Лайлы, – обсуждала свой второй дом в Санта-Монике и ела салат за 28 долларов. Кори тем временем спешил в банк, чтобы заплатить арендную плату, пока его не выселили из квартиры, беспокоясь о потере опеки над своим ребенком.
– Боже мой, – сказала я спустя мгновение. – Ты, должно быть, думаешь, что я монстр.
– Что? Почему? – он быстро поднял глаза.
– Наверное, ты думаешь, что я избалованная, эгоистичная стерва.