- Ты должна уйти, - прошептал я, снова злясь из-за того, что рак забирал все, что мне дорого. Зрение затуманилось и все вокруг потемнело, когда я взглянул на слепящее солнце.
- Рид! – это последнее, что я услышал, прежде чем провалиться в темноту.
Глава 29
Оберн осталась со мной до конца химиотерапии. Она ходила со мной на каждую процедуру, держала меня за руку, когда дрожь сотрясала мое тело, и успокаивала, когда я задыхался, лежа на полу ванной комнаты в три часа утра, даже если это означало для нее пропустить занятия. Мы часто спорили об этом, но видя любовь и заботу в ее глазах, я сдавался. Она все лето заботилась о своей бабушке, и в душе была сиделкой. Поэтому я позволил ей заботиться обо мне.
Наступил апрель, и на мой двадцать девятый день рожденья мы побрили мне голову и устроились перед телевизором, чтобы посмотреть бейсбол и попробовать морковный пирог, приготовленный Оберн. Мне едва удалось проглотить кусочек, прежде чем мой желудок запротестовал. И все же, это был мой самый лучший день рожденья.
В мае Оберн официально переехала ко мне. Она, наконец, призналась, что история, над которой она работает, была о нас. Несмотря на то, что она так и не позволила мне прочесть ее, я всячески поощрял Оберн. Временами мы работали вместе, веселясь. Я умолял ее опубликоваться, но в ответ она лишь пожимала плечами, говоря, что это слишком личное. Каждый день я не уставал повторять ей, как надеюсь, что однажды она передумает.
Мел появилась у нас на пороге на последних неделях моего лечения, в день, когда нас официально развели. Ей хватило одного взгляда на мою лысую голову, чтобы разрыдаться. Она просила прощения за то, что не пришла раньше, и несла всякий вздор на подобии: “Я не бы вынесла, видеть тебя таким, это душераздирающе”. Когда она ушла, мы с Оберн закатили глаза и рассмеялись, благодарные судьбе за то, что Мел и ее неиссякаемый негатив остались позади.
За маем пришел июнь, принеся с собой очередные радостные события. Последний этап лечения подошел к концу. Мои волосы стали отрастать, а энергия возвращалась. Я чувствовал себя хорошо. Чувствовал себя живым. Оберн жила у меня, часто навещая свою бабушку. Она работала в маленьком бутике в центре и продолжала писать. Жизнь била ключом. Мы были счастливы, и начали говорить о будущем.
Четвертого июля я попросил ее встретиться со мной на берегу. Приехав, она посмотрела на недавно вычищенный участок на вершине холма с видом на залив и перевела на меня вопросительный взгляд.
- Я решил построить нам дом, - сказал я, усмехнувшись, и достал из заднего кармана план дома, развернув его. Ее рот открылся, и она устремилась ко мне.
- Ты с ума сошел? - Взяв мое лицо, Оберн поцеловала меня.
- Да, сошел. Из-за тебя, - пробормотал я между поцелуями. Покусывая губы Оберн, я исследовал руками плавные изгибы ее тела, желая по-настоящему почувствовать ее после истощения последних шестнадцати недель. Опустившись на колени, я потянул ее за собой, не прерывая поцелуя. Мне было плевать на слабость мышц и усталость, плевать на потерю тринадцати фунтов и болезненную реакцию на солнце. Каждый раз оказываясь под яркими лучами, я чувствовал, как тысячи иголок вонзаются в мое истощенное тело, несмотря на слой солнцезащитного крема и рубашку с длинными рукавами.
- Рид? - спросила она, когда я толкнулся своей эрекцией ей между ног.
- Ты нужна мне, - пробормотал я, целуя ее шею.
- Ты готов? - произнесла она, гладя меня по голове.
- Я был готов еще семь месяцев назад, - прорычал я, просовывая руку между нами и дотягиваясь до шва ее шорт. Отстранившись, она посмотрела мне в глаза, ища в них что-то, и очевидно найдя, подарила мне поцелуй и выскользнула из под меня.
- Ложись, - промурлыкала она, снимая майку и демонстрируя свою полную грудь, скрытую под красным кружевом лифчика. Мой член болезненно дернулся, когда ее соски, обдуваемые легким ветерком, напряглись под прозрачной тканью.
Я лег на траву, и Оберн подползла ко мне с горящими похотью глазами, которую скрывала от меня последние месяцы для моего же блага. Каждый раз, выходя из душа в одном полотенце, она убивала меня, в то время как мой член был слишком слаб, чтобы даже мечтать о чем-то большем. Но теперь я был готов.
Оберн скользнула вверх по моему телу, расстегивая ширинку, и запустила руку под грубую ткань моих джинсов. Когда она коснулась члена, мое тело взорвалось смесью отчаянного удовольствия и пульсирующей боли. Я протянул к ней руки, расстегивая пуговицу на ее шортах и спуская их вниз по бедрам. Никаких трусиков.
- Как красиво, - простонал я, скользя руками вниз-вверх по ее шелковистой коже. Скинув шорты, она стянула с меня джинсы и освободила твердую, как камень, эрекцию. С улыбкой на губах Оберн ласкала мой член, наблюдая, как он отвечает на ее прикосновения. Оставив нежный поцелуй на головке, она дотянулась до моих губ. Я запустил руки ей в волосы и крепко прижал к себе, исследуя языком ее рот. Расположив мой член у себя между бедер, она целовала меня, едва опускаясь на него и потираясь клитором о головку. Эти дразнящие прикосновения сводили меня с ума.