Уж больше месяца прошло, а сущность всё не может забыть, тянется, ждет.
Телефон соскользнул с плеча, но Эжени, отдёрнув руку, успела перехватить мобильник, вернула к уху.
– Что ты сказала, мам? Прости, я не расслышала.
– Говорю, что ты у меня хитрая скрытная лисичка, – мама рассмеялась добродушно.
– Разве? – о чем они вообще говорили последние пять минут?
– С детства такой была. Ты же собиралась рассказать мне, а пуще того познакомить?
– С кем? – нить беседы терялась упрямо.
– С твоим молодым человеком.
– Каким молодым человеком?
– Высокий, сногсшибательно красивый, представился Дэсмондом. Или он не твой молодой человек?
– Что? – только и смогла пробормотать растерянно.
Дэсмонд встречался с её мамой? Как, когда, зачем?!
– Недели две назад возвращаюсь я с работы, стою на остановке, и вдруг тормозит рядом роскошный автомобиль, опускается стекло и такой в высшей степени приятный молодой человек предлагает меня подвезти до дома.
– И ты села в машину к незнакомцу?! – опешила Эжени. – Мама, ты что, совсем новостей не смотришь? Мало ли какие у него могли быть намерения!
– Дорогая, по-твоему, меня так легко снасильничать или убить? – усмехнулась мама. – А владельцу такого авто вряд ли пригодится содержимое моей сумки или мои дешёвые украшения.
– Мама!
– Я почти тридцать лет мама и, кстати, ещё надеюсь стать бабушкой. Во всяком случае, моя сущность восприняла его благосклонно. Дэсмонд теплый, – со значением добавила родительница. – И руки откуда надо растут.
– Что… что вы там делали? – пальцы сжались непроизвольно и ногти впились в наледь узора, превращая зимние цветы в осыпающуюся крошку.
– В тот вечер мы только разговаривали, пока ехали, – ответила мама спокойно. – Он рассказал, что вы познакомились недавно и встречаетесь…
Три раза виделись. И за целый месяц Дэсмонд не удосужился приехать лично. Только звонки, цветы да дурацкие сувениры. Ах да, и наблюдение.
– …но ты сомневаешься в будущем ваших отношений из-за социальной разницы между вами.
– Неужели? – сарказм остался на языке кислым лимонным привкусом.
– Ещё немного рассказал о себе. Попросил пока ничего тебе не говорить. Полагает, что для тебя всё слишком быстро, и хочет дать тебе свободы и времени для размышлений, взвешивания. А по поводу рук… – мама помолчала чуть и продолжила: – Через несколько дней он зашел ко мне домой, принес цветы и торт. Помог по хозяйству, с засором в раковине на кухне… ты же знаешь, у меня всё руки не доходили сантехника вызвать… полку в шкафу починил… перегоревшую лампочку в бра поменял. Правда, поменять её я и сама могу, конечно, но всё-таки куда приятнее, когда это делает мужчина. Вообще хорошо, когда в доме есть сильный надежный мужчина. Привлекательный и горячий к тому же.
– Мам, неполиткорректно говорить такие крамольные вещи в век развитого феминизма.
– Послушай, Эжени, – посерьёзнела мать, – меньше всего я хочу, чтобы ты прожила жизнь, похожую на мою. Сама видишь, где и чем она заканчивается. И если у тебя появилась возможность изменить в своей что-то к лучшему, пойти другим путём, то я всем сердцем рада за тебя и поддерживаю…
Вот, значит, как – вместо ожидаемых дорогих подарков, бриллиантов, шуб и отдыха на югах тайная обработка её матери, спасение от засора в раковине? Дэсмонд решил зайти с другой стороны и начал покорять не Эжени, а потенциальную тёщу? И мама, польщённая, мечтающая о лучшей доле для дочери и о внучке, наверняка за чаем с тортом пересказала Дэсмонду всю жизнь их обеих и если князь ещё чего-то не успел выяснить по своим каналам, то теперь-то точно может составить о ней полное досье.
– Мама, извини, я тебе позже перезвоню. Доброй ночи, – выпалила Эжени и, не дожидаясь маминого ответа, отключилась. Нашла в последних входящих звонках неизвестный номер и нажала вызов.
Длинные гудки показались вечностью. Наконец один прервался, и по уху ударила музыка, голоса и смех на заднем плане.
– Дэсмонд? – решимость испарилась разом, и собственный голос прозвучал неуверенно.
– Эжени?
Дэсмонд. Но тяжелые музыкальные биты оглушали, намекая недвусмысленно на неуместность её звонка, на неудачно выбранное время.
– Дэсмонд? – повторила Эжени.
– Да. Рад, что ты позвонила.
Сущность встрепенулась при звуках знакомого, пусть и далекого голоса, заворочалась снежным комом. Сердце отозвалось радостью смутной, робкой, и Эжени нахмурилась раздражённо, унимая непрошеные чувства, заволновавшуюся сущность. Не за тем она набрала номер, чтобы впадать в глупый девичий восторг, едва услышав Дэсмонда.
– Какого лешего ты пудришь мозги моей маме? Кто тебе вообще дал право заявляться к нам домой и врать маме, будто мы с тобой встречаемся?
– Хочешь сказать, мы не встречались?
– Три раза, Дэсмонд! Три! Ровно столько мы с тобой виделись, и не более!
– Но встречались же.
Дайте, боги, терпения!
– Ладно, в болото встречи. Однако мы не пара, ты мне не кавалер, не мой парень и, тем паче, не жених! Ты мне вообще никто! Поэтому больше не смей ни приходить к моей маме в гости, ни даже просто приближаться к ней. И веники свои дурацкие прекрати присылать!
– Ты только поэтому позвонила – наорать на меня? – в трубке послышался усталый вздох.
– Да!
– И всё?
– Всё.
– Уверена?
Он ведь не может прочитать на расстоянии её мысли, её эмоции, даже мимолётные, даже подавленные жестко? Не может же его солнечная, огненная сущность чувствовать снежную, томящуюся в тоске и ожидании?
– Да.
– Нет, – возразил Дэсмонд невозмутимо, словно и впрямь знал всё наверняка.
– Я уже говорила, ничего не получится, – повторила Эжени тише, спокойнее. – И ни цветы, ни увещевания моей мамы не изменят моего решения. Это моя жизнь и мой выбор и ни ты, ни кто-либо другой ничего не сможет с этим поделать.
Короткая пауза и грохот музыки. Вечеринка? Ночной клуб? Вечеринка в ночном клубе?
Какая разница?
– Какого решения? – уточнил Дэсмонд насторожённо.
– Поверь, так будет лучше для всех, – и огненная суть едва ли потянется, взбудоражит ту, которую ничто на этом свете уже не взволнует по-настоящему.
Кокетливое женское хихиканье, прозвучавшее вдруг в динамике, заставило поморщиться недовольно, а сущность ощетиниться ледяными колючками.
– Дэ-э-эс… ты ещё долго? – капризно вопросил незнакомый писклявый голосок. – Нам без тебя ску-учно-о…
Приглушённое буханьем клубной музыки шипение, возня, кажется, раздражённый шепот Дэсмонда.
– Я не вовремя? – спросила Эжени сухо.
– Не совсем… я на небольшом мероприятии и тут…
– Ну Дэ-эс… что ты злой такой? – не унималась неведомая девица и воображение услужливо рисовало разукрашенную блондинку с силиконовыми губами, надутыми обиженно, манерно.
– В просторечии зовется тусовкой. Клуб, музон, бухло и тёлки, – почти двухсотлетний реликт, князь, а всё туда же, ничему человеческому не чужд. – Что ж, не буду мешать, развлекайся, – и нажала на «завершить».
Положила телефон на обеденный стол и направилась в комнату. Работавшая за ноутбуком Алионор подняла голову от монитора, сняла наушники, посмотрела удивлённо.
– Что-то случилось?