Все, что я, блядь, получаю, — это волокита.
Я в отчаянии запускаю руки в волосы и делаю глубокий вдох, раздраженный всей этой ситуацией.
Бенджи тоже получает не больше, чем я, и это действительно начинает меня бесить.
Физерстоун не ошибся, здесь, в Найт-Крик, что-то происходит, и что бы это ни было, это чертовски подозрительно. Я приехал сюда, чтобы узнать все, что могу, чтобы выполнить свое задание, но после навязчивых слов Бетани во сне это стало чертовски личным.
Я не знаю, почему я хочу защитить ее и прижать к себе, но прямо сейчас я не собираюсь идти по этому пути. Есть более насущные проблемы.
Например, рассказать ей о задании Физерстоуна или нет.
Я сделал счастливое лицо на следующее утро после того, как ее разбудил ночной ужас. Вместо того чтобы пересказывать события предыдущей ночи, я больше сосредоточился на том факте, что эта девушка даже не научилась водить машину, но ее слова все еще преследуют меня.
Я обещаю, что я девственница, я обещаю. Только, пожалуйста, не проверяй.
Пожалуйста, не продавай меня, п-п-пожалуйста.
Сейчас, два дня спустя, у меня все еще нет новой информации. На самом деле, я не думаю, что найду то, что мне нужно, в школе или даже в ратуше. Нет, если это темнее, чем я думал вначале.
Но для чего я вообще думал, что буду здесь? Очевидно, я более наивен, чем хочу признать.
Если они занимаются продажей молодых девушек или торговлей людьми…
От одной мысли об этом у меня мурашки бегут по спине, и это напоминает мне, что я на уроке математики, не выполняю никакой необходимой работы и трачу все свое время, беспокоясь о своей…
Черт. Возьми себя в руки, Райан. Ты не можешь называть ее своей девушкой, даже если это только у тебя в голове.
Мне явно нужно потрахаться, но мысль о том, что подо мной есть кто-то еще, кроме Бетани, мгновенно делает мой член мягким. Тяжелый багаж, который ее окружает, должен быть огромным предупреждающим знаком, но я ничего не могу поделать с тем, как сильно меня к ней тянет. Я даже не могу понять, когда все изменилось в моем сознании. Я всегда находил ее привлекательной, но знакомство с ней на более глубоком уровне и отношение к ее жестокой ситуации тоже кое-что значит для меня.
Похоже, что никто никогда не прикрывал ее спину, точно так же, как никто никогда не прикрывал мою в детстве, и я хочу быть тем самым для нее. Мы все заслуживаем того, чтобы кто-то помог нам пережить бурю.
— Мистер Картер, вы собираетесь отвечать на уравнение на доске или бесцельно смотреть на чистые страницы перед собой? — спрашивает мистер Беллоуз, вызывая меня перед всем классом. Мне приходится сдержаться, чтобы не закатить глаза, чем я хочу наградить его, но мои губы двигаются беззвучно, когда я отвечаю.
— Чистые страницы привлекают мое внимание, Беллоуз, что я могу сказать, — отвечаю я, пожимая плечами, встречаюсь с ним взглядом, откидываясь на спинку стула, и наблюдаю, как его лицо краснеет от раздражения на меня. — Итак, нет, я не собираюсь отвечать на уравнение, — уточняю я, постукивая по столу перед собой и вызывающе поднимая брови.
Вокруг меня раздается несколько смешков, напоминающих мне, что я не единственный ученик в этом классе, но я действительно никого не знаю, и, честно говоря, мне на это наплевать.
Я наблюдаю, как мистер Беллоуз запинается, подбирая ответ, но ничего не выходит. В конце концов он разворачивается на каблуках и обращается к другому ученику в классе. Чертовски захватывающе иметь такой контроль над учителем без последствий.
Черт, если бы я сделал это в Академии Физерстоуна, вероятно, к моей голове было бы приставлено оружие. Это бонус за то, что я для разнообразия посещаю обычную школу, но это не тот ответ, которого я ожидал.
Я отчасти надеялся, что он выгонит меня из класса, чтобы дать мне повод уйти отсюда, но он, очевидно, не получил памятку.
Пока вокруг меня продолжается урок, я смотрю на часы, отмечая, что все равно осталось всего десять минут этого дерьма, и мои мысли опять мгновенно возвращаются к Бетани, я как сумасшедший наркоман, которым и являюсь.
Это убивает каждую клеточку моего существа — смотреть, как она каждый день после окончания занятий садится в школьный автобус, который отвозит ее в место, которое она называет домом. Не то чтобы я бы назвал это домом.
Ад.
Тюрьма кажется гораздо более подходящей.
Это что угодно, только не настоящий дом, потому что дом олицетворяет безопасность, любовь и спокойствие, а в доме Эшвилл она не получает ничего из этого, абсолютно ничего. Она мне в этом не признавалась, но это видно по синякам, которые, к счастью, почти зажили на ее лице.