Грифон застонал во сне.
– Па? – с надеждой произнес Гиппогриф.
– Может, нам лучше начать двигаться? – предложил я.
– Как нам поступить? – шепотом спросил дракон. – Насколько я помню, стоит мне подойти к твоему учителю, как он начинает бешено чихать.
– Это было еще до Магии брауни…
– Да, – не долго думая, прервал я коротышку, – этот башмак худо-бедно защищает его от воздействия колдовства.
– Отлично! – воскликнул дракон. – Значит, волшебник тоже увидит наше выступление! – Хьюберт отвесил своей одетой в цилиндр головой поклон в сторону башмака и вновь обратился ко мне: – Как тебе такой план? Я и красотка разыграем представление и отвлечем на себя толпу. Пока все будут глазеть на нас, вы со всех ног драпаете в ближайший лес. Я еще немного поплююсь огнем, чтобы веселее стало, а потом присоединюсь к вам.
В его плане было только одно слабое место – волшебник не может бежать, потому что сидит в башмаке.
– Не такая уж большая проблема, – сказал Хьюберт. – Именно потому, что он сидит в башмаке, я прихвачу его и принесу с собой, когда представление закончится.
Звучало вполне убедительно. Я быстренько познакомил дракона с остальными членами нашего отряда.
– Проклятие! – заметил Хендрик.
– Дракон в цилиндре? – уставился на ящера Снаркс. – Скажи, зачем тебе нужно все время привлекать к себе внимание? Что, в семье проблемы?
Хьюберт поглядел на него с нескрываемым презрением и заметил:
– Что, мне и этого тоже спасать?
– Знаешь, – бестрепетно продолжал демон, – если бы ты ходил на задних ногах, то выглядел бы более впечатляюще. Кто же будет бояться дракона, который ползает на брюхе?
– Вы видели птичку? – пробормотал Грифон во сне. – Я видел маленькую хорошенькую птичку!
– А это что такое? – спросил, указав на него, дракон.
– Руководитель местного движения, – пояснил я. – Никак не придет в себя после знакомства с боевой дубиной старины Хендрика.
– Па! – воскликнул Гиппогриф. – Да приди же в себя наконец. Может, я и не всегда был хорошим сыном…
Грифон мигнул:
– А у птички есть золото?
– Вунтвор! – зашипел из своего башмачного плена Эбенезум. – По-моему, эта тварь просыпается!
Грифон, пошатываясь, подошел к краю сцены:
– Братья и сестры! – Потом замер и покрутил головой. – Дамы, господа и маленькие птички! – Снова умолк и несколько раз озадаченно моргнул.
– Па! У тебя все получится! Слушай! Я больше никогда не буду подшучивать над твоим возрастом, обещаю!
– Возрастом? – Внезапно Грифон пришел в чувство и заревел: – Тот, кто сыграл со мной эту шутку, скоро испытает на себе гнев… Умпф!
– Спасибо, Хендрик, – поблагодарил учитель.
– Проклятие! – ответил рыцарь.
В толпе раздались выкрики. Чудовища начали вновь надвигаться на сцену. Я всерьез испугался, что из просто трудной аудитории, как их назвал дракон, они с минуты на минуту превратятся в нечто совершенно неуправляемое.
Дракон откашлялся. Маленькие язычки пламени заплясали вокруг его зубов.
– Слушайте, твари, – начал он. – Давайте-ка выясним кое-что. Я – дракон.
– Да, разумеется! – выкрикнул кто-то. – Твою красавицу мы уже раскусили!
– Да! – поддержал первого кто-то другой. – Интересно, какая она на вкус, если подсолить немного?
Дракон взревел и послал вверх язык пламени высотой футов тридцать.
Любители поговорить притихли.
– Как я уже сказал, я – дракон, – продолжал Хьюберт. – А вы – нет. Вопросы имеются?
– Да! – раздался чей-то голос. – Ты – дракон, но ты только один дракон. А мы – АСМИФ-ЖИС, и нас много!
– Кто вы такие? – переспросил дракон. – А, да какая разница. Слушайте, ребята, вам что, и в самом деле нужны реки крови, горы паленого мяса и прочие прелести? Или лучше шоу посмотрим?
– Шоу? – не понял Гиппогриф.
– Да! – воскликнул дракон. – Огни, музыка, смех! Перед вами выступит не только Эбенезум со своим коронным номером с башмаком! В качестве вступления вы увидите номер лучшего песенно-танцевального дуэта всех времен и народов!
– Шоу? – повторил Гиппогриф.
– Ну да! – продолжал восторженный дракон. – Зачем же собирать такую толпу, если нечем ее развлечь? Дайте нам только пару минут на подготовку, и вы увидите… – Не закончив свою пылкую речь, он вновь обернулся к нам: – Мы их удивили, и это нам на руку, но все же придется соображать быстро. Мы споем пару песен помедленнее, чтобы они расслабились, а потом сразу перейдем к заключительной части – «Пламя Любви». Как только начнем, вы сразу же бегите!
– «Пламя Любви»? – вмешался демон.
– Да. Поэтично, не правда ли? Так что, как только мадемуазель крикнет: «Сожги меня, дракон, в огне желанья!» – вы убегаете. – Тут он выпустил задумчивое колечко. – Жалко, конечно, что вам не удастся досмотреть до конца. Какой уж тут разговор о величии театрального искусства!
Я поспешил заверить Хьюберта, что мы с наслаждением посмотрим его представление от начала до конца как-нибудь в другой раз, при более благоприятных обстоятельствах.
– Ну ладно! – согласился дракон. – Пора разогревать публику. Вы готовы, мадемуазель?
– Готова, дракон!
– Отлично! Шоу начнется через три минуты!
Дракон вышел на середину сцены, аккуратно-перешагнув через спящего Грифона.
Потом, вытянув шею и поводя головой из стороны в сторону, он выдул целое покрывало пламени, которое зависло над головами зрителей.
– Итак, представление начинается! Демонстрация колец дыма!
Я наклонился к Эли:
– Что он делает?
– О, ничего особенного. Просто разогревает толпу. – И она успокаивающим жестом положила мне на плечо руку.
Я почувствовал, что тоже слегка разогрелся. Я уже успел позабыть, как это здорово, когда рядом с тобой находится такая красавица, как Эли. А она уже не была той диковатой, выросшей в лесу девчонкой, которую я когда-то знал. О нет, она была женщиной из Вушты!
Я заглянул ей в глаза и прошептал:
– Расскажи мне о Вуште!
– О Вуште? – Она рассмеялась, и смех ее напоминал звон сотен тысяч капель росы, падающих с цветов и листьев ранним летним утром. – Ну что ж, это место волшебное, но довольно опасное. Нужно все время быть начеку, а иначе – прощай, девичья честь, а то и жизнь!
– Правда, Эли? – Я слушал ее как завороженный. Я хотел знать все!
Ее голубые глаза заглянули в мои.
– Да, Вунти, Вушта почти как другой мир. Там все время вспоминаешь о местах, где тебе доводилось бывать раньше, а иногда… – Ее рука сползла с моего плеча и скользнула вниз по моей руке. – Иногда там начинаешь понимать, как сильно тебе не хватает того, что у тебя было раньше.
Я судорожно сглотнул:
– Да, Элия?
– Да, Вунтвор, для актрисы, которая стоит на сцене Вушты, открываются новые миры. Множество мужчин ищет ее внимания: светских мужчин, мужчин, искушенных в магии и других искусствах. Но опыт и искушенность неизбежно сопровождаются цинизмом. Они одеты в него, как в скорлупу, которая предохраняет их от настоящих контактов с людьми. – Ее ноготки приятно царапнули тыльную сторону моей ладони, и ее пальцы переплелись с моими. – Вунти, в Вуште мне часто не хватало такого простого, неиспорченного паренька, как ты.
– Да, Эли, – прошептал я. Губы меня не слушались. Горло вдруг невыносимо пересохло. Мир вокруг сделался ужасно горячим. Последние горячие деньки уходящего лета, или, наоборот, первое весеннее тепло, струящееся из глаз Эли.
Она повернулась к сцене, солнечный свет заиграл в ее пушистых кудрях. Хьюберт продолжал топтаться по изрядно потрепанному помосту, изрыгая клубы пламени. Толпа, казалось, не знала, что и думать. Когда дракон выпустил язык пламени в форме охотничьего рога, раздались отдельные аплодисменты. Но по-моему, я слышал и недовольное ворчанье.
Я вновь устремил взгляд на женщину, которая когда-то была со мной. Простой? Неиспорченный? Слова Эли наконец начали доходить до моего разгоряченного сознания. Как причудливо сплетаются судьбы! Когда мы встретились с ней впервые, в Лесу Волшебника, ее привлекали именно моя опытность и знание жизни. А теперь ее влечет ко мне потому, что я напоминаю ей о доме.