— Я никуда не пойду.
Мысль о том, что мне предстоит что-то делать совместно с проректором не прибавляла уверенности в успехе по поиску разгадок о ночных похождениях “нежити". Почему у меня такое чувство, что я что-то натворила?
На лице мужчины не дрогнул ни один мускул, а голос был подобен рыку грозного зверя.
— Это приказ, Бедокур.
Я, наверное, с секунду всматривалась в его глаза, подбирая подходящее описание его поведению, но так и не смогла понять, что им движет. Он определенно зол и едва ли может это скрывать.
Послышался щелчок дверного замка, я обернулась и в упор уставилась на физиономию ЧП, на которой красовался замечательного буро-фиолетового цвета фингал, который, по-всей видимости, даже не собирался сходить с заплывшего глаза.
— Вот это погуляли… — Выдохнула я.
Судья ухмыльнулся, а у меня случилась…
Вспышка.
— Я же не отступлюсь, Вась…
Сайто улыбается. Нежно. Склоняется ко мне, губами касаясь щеки и медленно скользя ниже, туда где нервно бьётся под кожей жилка. Реакция тела была мгновенной, кровь вскипела, горло нестерпимо полыхнуло огнём, и я вопреки своей воли подняла голову, предоставляя доступ к шее.
— Ты всё равно не сможешь устоять…
Может ещё поспорим, кто не устоит?!
Зажмурилась, окунаясь в мир ядовитых нитей и ярких ожиданий, выхватила пучок цветных линий, повисших между пальцев комком спагетти и шарахнула наотмашь в морду ЧП. А чтоб не повадно в следующий раз было.
Ванпайр отлетел от меня на добрых три метра и уже не вставал, чем вызвал у меня приступ неясного умиления.
— Все мужики хороши, когда спят… А если уж зубами к стенке… мммм…
Пришлось прислушаться, чтобы убедится в том, что нерадивый подчиненный остался жив после встречи с моим супер-ударом, а убедившись уйти в закат. Точнее вернуться к своим парням, дабы продолжить кутить.
Вспышка.
Сморгнув увиденное, я уставилась на красноречиво кричащий фингал и слегка оторопела. Дело было вовсе не в том, что я его ударила, уж это-то, как раз и понятно, а в том, что спонтанное, необдуманное действие нанесло долгоиграющую травму. Такой плюшки от своего дара я не ожидала точно. Даже невольно вопрос закрался в мою вспыльчивую голову “А не повторить ли пьянку?”, но нет. Нет. Повтора точно не хотелось.
Заглянув в космос, я представила, что было бы, если бы позволила себя укусить… Я солгу, если не подумала о крови, кишках и люстре, на которой оные висят, и поверьте, это были бы не мои внутренности.
Каким же подлым нужно быть, чтобы вот так вот взять и воспользоваться невменяемым состоянием девушки? Причём, это же его рук дело. Именно его инициативой было начать с глютогроза, и я никогда не поверю, что он не знал о его воздействии. Что нужно для охмурения девушки? Правильно! Прекрасное расположение её духа плюс симпатия, а симпатию я испытывала абсолютно ко всем уже после первой дозы этого адского варева.
В моей душе сейчас кипели не то гнев, не то обида. Очень трудно разобрать, находясь в такой странной ситуации, когда ты вроде бы уже отомстила ему за непорядочные действия, но в то же время, это будто была другая ты. Не та, что основную часть жизни контролирует мыслительный процесс.
— Ну ты и му…
— Бедокур! Вы же не собираетесь делать меня свидетелем выяснения ваших отношений? Немедленно подойдите ко мне.
Конечно, собиралась!
На лице ЧП не промелькнуло сожаления, напротив, он как-то так улыбнулся, что мне сразу стало ясно: Его “Я же не отступлюсь” не было бутафорией или пустым обещанием пьяной девушке. Он, действительно, был намерен идти до конца, напоминая тем самым меня саму, ещё до того, как я познала первое предательство.
Громко хмыкнув в глаза, теперь уже, неприятеля, я резко развернулась на сто восемьдесят градусов и проделала ровно шесть шагов по направлению к Евангелиону, чтобы чеканным голосом отрапортовать:
— Рядовой Бедокур, по Вашему приказанию прибыла! Жду дальнейших распоряжений, товарищ проректор!
Не лёд был во взгляде Евгеши. Женя никогда не смотрел на меня откровенно холодно. Даже, когда я делала что-то, что могло его разозлить и он подавлял в себе это, он не мог смотреть на меня холодно, сколько бы раз я не нарушала его взрослых планов. Искорка теплоты в урагане ярости или толика восхищения в откровенной злости. Всегда что-то едва различимое, но не леденящее душу. Вот и сейчас, когда его злоба была почти мертвенной, я не ощущала её пронизывающего холода, несмотря на то, что виденное производило неизгладимое впечатление. Отсюда назревает вопрос: что, конкретно, его доводит до этого состояния?