В почтовом ящике лежит конверт. Я вскрыл его ногтем и вытащил чек от «Индастриал солушнс». На сумму три доллара девяносто восемь центов. На приклеенном к нему желтом листке написано: «Не возвращайся». Я смял чек, бросил на пол.
И принял решение. Договор скреплен печатью.
'Поэтому впустил явившихся Шантиль и Стефани. Осталась одна Стефани. Шантиль только сказала:
– Хорошо подумал, Рей. Ты умнее, чем кажешься с виду.
Потом дверь закрылась. Я остался наедине со Стефани. Она как бы захихикала, принялась раздеваться. На теле какие-то крупные блямбы, которых я почему-то раньше не замечал. Через десять секунд мы барахтались голышом. Через тридцать секунд она сидела на краешке постели.
– Это всё?
Так, по крайней мере, я понял, услышав: «Шё-шё-шё?»
– Просто ты слишком хорошенькая, – сказал я.
– Шё авно шиш быш.
– Ну что я могу сказать. – Я начал одеваться, она все сидела надувшись, а потом сказала:
– Ишё.
– Ну, не думаю…
– Ишё, – настаивала она, взваливая меня на себя.
На этот раз ушло больше времени – не только чтоб кончить, но и чтобы начать. В конце концов, она радостно улыбнулась:
– Ушше.
– Слушай, – сказал я, глядя ей прямо в глаза, – ты когда-нибудь слышала про Шарашку, где придумывают всякие слова?
– Шашку? Шшуку?
– Ну ладно, не имеет значения.
Она стала одеваться.
– Шко шмо шло.
– Конечно, – сказал я, – очень скоро увидимся, Стефани.
– Шко шмо шло, – повторила она и исчезла.
Через пару часов появилась Шантиль.
– Ну как?
– По-моему, все в порядке.
– Деньги получил?
– Какие деньги?
– Только не говори…
– Я думал, деньги у тебя! Ты обещала мне заплатить пятьдесят баксов!
– Это твое дело. Ты должен получить деньги, взять себе полтинник, отдать мне остальное. Кретин долбаный, что у тебя в башке? Теперь мне придется выколачивать их из чертовой девки.
– Вот этого не надо.
– Идиот, сукин сын.
– Я сам все улажу.
– Да уж постарайся, черт побери. В следующий раз поработаешь даром, только сначала деньги возьми. Тогда будем в расчете. Вечером зайду. – И хлопнула дверью.
Я забеспокоился. Кого или что она приведет в следующий раз?
Около пяти Шантиль пришла с такой маленькой девушкой, что можно было попасть ей пятками по голове. Ну, не так плохо. Никто ничего не может поделать с тем, каким родился, никто, кроме Бога, если есть какой-нибудь Бог, а Ему, судя по положению дел, абсолютно плевать, что валится с небес на землю, корчась в муках. Одни появляются в золоте, в бронзе, другие некрасивыми, скучными, как серый облачный день. Эта девушка не из тех и не из других. Острые акульи зубы, лицо наполовину крысиное, наполовину собачье, словно Бог ущипнул ее за голову, потом для ровного счета отточил симпатичные острые зубы. Должно быть, выкатил на землю, и с тех пор она катится, огибая каждую кеглю, настоящим резиновым мячиком.
– Привет, Рей, – сказала Шантиль. Между прочим, с улыбкой. Мне уже известно, что она таким способом старается сквитаться. – Не забудь, что я тебе сказала, – шепнула она, так сильно толкнув девушку, что та закувыркалась по полу, словно начиная цирковое представление.
– Бетти, – представилась она хриплым голосом, как бы обдирая слова о гортань.
Как и первая, сорвала с себя одежду, когда Шантиль еще не успела закрыть за собой дверь. Чтобы уберечь вашу память и воображение, я не стану вдаваться в детали, скажу только, что у некоторых девушек имеется три вместо положенных двух и одно, чего вообще не должно быть. Хуже того, я делал то, что, по вашему мнению, делал, как бы вы это ни называли, бесплатно, только чтобы загладить ошибку, которая даже и не ошибка.
– Ты когда-нибудь слышала про Шарашку, где…
– Заткнись, давай дальше, – сказала она. – Я не разговаривать сюда пришла.
Наконец, она удалилась. Я уставился в стену, стараясь не думать, надеясь, что мозг сам очистится от воспоминаний, точно зная, что не очистится, пусть даже лишь потому, что мне этого так страстно хочется.
Наконец, схватил гитару, рванул уцелевшие струны. Все шесть колков дали дуба. Намотал струны на кулак, хрястнул гитару об пол, расколотил вдребезги.
– Не зови меня, сука! – сказал я громко и отчетливо.
Уже две недели сплю с людьми, которые ни с кем спать не могут. Впрочем, у меня завелись деньги. Я даже подключился к телефонной линии, так что Шантиль получила возможность хотя бы заранее предупреждать, что мне придется делать то, что приходится делать. Только так и не знаю, где Шарашка. Начинаю приходить к мысли, что никогда не узнаю.