– Слушай, Стиль…
– Что? – спросил мужчина, глядя поверх очков.
– Ничего, – сказал я. – Просто чихнул. Пардон. Он записал адрес на обороте визитки.
– Вот. В самом центре. Идите туда, а там каждый покажет. Но как вы себя чувствуете? Вид у вас несколько…
– Да все хренов костюм, – сказал я, чувствуя, что моим голосом распоряжается Стиль. – Извините, дурная привычка. Просто хочу сказать, что в проклятом костюме в помещении слишком жарко. Кстати, если это неразговорчивый магазин, позвольте извиниться за болтовню. Мне бы следовало сообразить, но иногда я становлюсь рабом вещей.
– Кто из нас не становится, – сказал он.
– Если не возражаете, мне хотелось бы оглядеться. Особых дел у меня нет.
– Разве вы не ищете работу?
– О, конечно. Только у меня уже был трудный день, я должен отдохнуть. Надо поддерживать определенный темп, иначе все начнет как бы разваливаться, а потом…
– Ну, тогда оглядитесь, конечно, – сказал он, сукин сын, перебив меня, будто какой-нибудь хренов король.
Я едва удержался. Повернулся и пошел в другой конец магазина.
– Ну, доложу я вам, – шепнул он про себя.
Кому и что доложишь?
Раз-два-три-четыре, глубокие вдохи, как храп. Легче, тише, веселее, веселыми, веселыми, веселыми шагами. Тихонечко вниз, тихонечко вниз, тихонечко вниз по течению.
Я никогда особенно не обращаюсь к книгам. Глаза стремглав пробегают страницу так быстро, что невозможно различить слова, тем более связать воедино. Снова вопрос терпения. В книжке столько страниц, что мне кажется, я ее никогда не закончу. Поэтому начинаю читать все быстрей и быстрей, пока слова не ссыпаются со страницы, разбегаясь муравьями на пикнике. Только этот пикник еще даже не начался, так куда же, по их разумению, бегут муравьи?
Тут стало ясно, что книжный магазин – то самое место, где можно найти книгу о принятых в мире правилах, как надо действовать, что и когда говорить.
– Сэр, у вас есть какие-нибудь книги о том, как быть вежливым?
– А, – сказал он. – Осознание – ключ к исправлению.
– Что?
– Как исправить дурную привычку, если вы даже не осознаете, что это дурная привычка?
– Согласен!
– То, что вы ищете, молодой человек, называется руководством по этикету.
– По штату?
– Не по Коннектикуту, а по этикету. Этикет – правила приличного поведения в обществе.
– Ну, теперь мы к чему-то пришли.
– Идите за мной, – сказал он.
Мы прошли в дальнюю секцию.
– Здесь стоят такие книги, если у нас что-то есть. Ммм, дайте-ка посмотреть. Нет, эта не годится. Была тут одна… да я ее не вижу. – Он вертел голо – вой, разглядывая корешки, словно следил за игрой в теннис. – Ну ладно, плевать, – сказал он. – Вот единственное, что попадается на глаза.
Вытащил книгу, протянул мне. Называется «Курс обучения Школы Вашингтона: приличное поведение в обществе и искусство беседы».
– Главы о беседе интересны, как курьез. Книга, конечно, несовременная. Может сбить вас с толку.
– Почему?
– Она написана не так, как мы нынче пишем и говорим, а так, как писали при жизни Джорджа Вашингтона.
Я открыл книгу с пожелтевшими пересохшими страницами. Главным образом, перечень правил. Выбрал одно, прочел вслух:
– «Ежели иные толкуют за трапезой, проявляйте внимание, однако ж не говорите, держа во рту хлеб насущный». По-моему, хорошо сказано. Видимо, с мясом, с морковкой во рту разговаривать можно.
– Дергаете меня за бороду? – спросил он, хоть я близко даже к нему не прикасался. – Впрочем, хорошая иллюстрация к моему замечанию. Разумеется, нельзя разговаривать с полным ртом, что бы в нем ни находилось.
– А с наполовину полным?
– Дайте я поставлю книгу обратно на полку. Если желаете, могу составить список современных изданий, которые вы найдете в других магазинах.
Он попытался забрать у меня книгу, а я не пожелал отдавать.
– Пардон, мне нужна именно эта.
– Но я уже сказал…
– Я Джорджа Вашингтона со школы помню. С белыми волосами. Похоже, такому мужчине можно доверять. Учитель говорил, что он никогда не врал. Поэтому я хочу эту книгу. Любой другой может со – врать. Может попробовать одурачить меня и внушить, просто ради потехи, что самый неправильный способ действий и есть самый правильный. А я не хочу больше вляпываться.
Снова слишком много болтаю. Стиль заставляет меня проговариваться.
Букинист открыл рот в виде большой буквы «О», что я очень часто в своей жизни видел. Понес книгу к кассе, со звоном повернул ручку.
– Тридцать долларов одиннадцать центов, – сказал он.
– Тридцать долларов, мать твою?
Будь ты проклят, Стиль.