«Единственное, что ты пытаешься этим поднять и так всем известно. — Шрам начал понемногу оживать, после первого стакана — Я вот придерживаюсь других взглядов».
«Правильная точка зрения всегда одна! — уже философствовал, закидывая второй стакан, Клок. — А поэтому в нашем обществе не может быть «других взглядов».
«Взгляды у нас одни, просто я более «продуктивный» чем ты! — вслух засмеялся Клок — Одной мне мало!»
«Я даже имени ее не знаю». — Шрам опять начинал унывать.
«Филия. — раздался голос бармена из-за стойки. — Если вы говорите про лекаря, которая сейчас на площади спасла апатрида».
«Ты ее знаешь? — перебил, подскочив Шрам. — Кто она? Чем занимается?»
«Лекарь, лечит людей. — удивленно брякнул бармен, понимая очевидность ответа. — Её тут многие знают».
«Я имею в виду, что еще о ней известно? — как бы извиняясь за глупый вопрос, поправился Шрам, — Как часто она тут бывает? Ты с ней общался?»
«Я, к счастью, нет. — спокойно ответил бармен. — Второе имя Веритас, полное это или нет, я не знаю, на значок не смотрел».
«Филия Веритас. — с удовольствием протянул Шрам, и тут же серьезно добавил. — А почему «к счастью нет»?»
«Потому что она лекарь и общается только с пациентами! — с ухмылкой заметил бармен. — В любом случае, хотите с ней пообщаться? В этом проблемы нет. Она одна из немногих кто дежурит на границе внешнего города и трущоб апатридов».
«А тех, кто с удовольствием помогает апатридам, — потирая стакан, продолжил бармен, — еще меньше. Поэтому дежурит она тут часто. Так что не переживайте. Если есть настоящее желание, то встреча эта не последняя».
Шрам заметно расслабился и уже сам постоянно подливал Клоку, который, перекинувшись через спинку стула, высматривал очередную жертву где-то в зале. Клок, скорее всего, и не слышал разговор Шрама с барменом, но что бы выпить, поворачивался исправно, сразу после того, как Шрам его толкал в плечо.
От количества выпитого и от осознания того факта, что теперь есть зацепка, настроение Шрама заметно поднялось. К тому же, Клок, безответно пристававший то, к одной, то к другой, так же по-дружески злорадно веселил Шрама. В какой-то момент, казалось, что Клок настолько увлечен, что уже пристает к мереткам в углу, и возможно, даже к трезвому партийцу за столиком в конце зала. Хотя последнее было не ясно, так как, на таком расстоянии и из-за общего гула, невозможно было разобрать, о чем они говорили. Но Клок, не двузначно обрисовывал в воздухе женскую грудь, сопровождая это поступательными движениями.
Проведя достаточно много времени в трактире, друзья вывалились на улицу. Сколько именно часов они просидели, сказать было сложно. Выпито было достаточно для того, чтобы ноги стали ватными и периодически приходилось делать глубокий вздох полной грудью, с целью сдержать позывы из желудка.
Над городом свою власть захватывал вечер. Уже темнело, и хозяева выходили зажигать свечи в фонарях возле своих магазинов и увеселительных заведений. Оживленные ранее улицы опустели и вместо сотен, идущих по своим делам людей, появлялись отдельные, подпитые персоны, в одиночку или небольшими компаниями бредущие в неизвестном направлении.
Шрам стоял, смотря в сторону аббатства и держась рукой за фонарный столб, освещавший вход трактира. По его руке скатывался и тут же застывал воск, капавший со столба. Но Шрам этого даже не замечал, он лишь иногда набирал полные легкие воздуха и, прислонив подбородок к груди, пытался сдержать икоту и рвотные позывы.
«Посмотри, Клок, — неровным голосом Шрам начал диалог, стараясь как можно меньше запинаться, — высокие башни аббатства по ночам так сказочно светятся. Ты представляешь, сколько тысяч свечей нужно каждый вечер зажечь? Не спорю, это красиво. Но сколько сил и ресурсов на это уходит? Изо дня в день. Из года в год. Постоянно, бесконечно…»
Шрам запнулся и, громко рыгнув, обернулся на Клока. Тот, в свою очередь, не особо слушал Шрама, а практически висел, на какой-то сомнительной женщине, по виду граничившей между апатридом и человеком. Она нежно держала за талию висящее тело Клока, закинув его руку себе за шею и придерживая её второй рукой. Со стороны это напоминало какое-то хищное животное из старых книг, держащее в когтях свою обмякшую жертву. Шрам ей одобрительно кивнул, так как, в отличие от Клока она была в состоянии его слушать. И слушала.