«И я его почти собрал! — с зубной щеткой во рту Ардет весело высунулся из ванной. — К тому же, я хочу еще попрактиковаться в игре. Теперь, когда, сборка пианино почти закончена, Парэс мне обещал его настроить по старым учебникам. И такой учебник он, как раз, недавно закончил изучать».
«Ну, вот!» — огорченно вздохнула Видуя.
«А вы разве не встречаетесь, сегодня в кафе, с подругами из ИФИЛ?» — перебил ее Ардет.
ИФИЛ (Институт Формирования Интеллекта Личности) — это институт в партийной структуре, который занимается контролем рождаемости, воспитанием молодежи, а так же определением личностных и интеллектуальных качеств, каждого индивидуума в отдельности. ИФИЛ так же занимается распределением по должностям воспитанников института и отбраковки не подходящих во внешний город. ИФИЛ высокотехнологичный комплекс, контролируемый лучшими учеными, психологами и медиками аббатства. Основная задача персонала, определить зачатки интеллекта воспитанника на ранней стадии или, при неимении оного — подготовить воспитанника к жизни во внешнем городе и привить ему фундаментальные догматы на уровне подсознания. Институт имеет ряд не официальных названий, наиболее популярными в народе являются, наряду с ИФИЛ — ДоП или Дом Определения Пути.
«Ох, и точно! — опомнилась Видуя. — У нас же столик заказан на три часа».
«Вот и славно. — Ардет уже спускался на первый этаж и направлялся на кухню. — Захвати мне пару стейков, что бы вечером дома не готовить».
«Бекона взять?» — поинтересовалась Видуя.
«Дорогая моя жена, — одновременно ласково и раздраженно ответил Ардет, — ты же знаешь, что я не люблю свинину во всех ее проявлениях. Это жирная и вредная пища. Баранина, говядина, да хоть курица — что угодно, но не свинина. Когда же ты, наконец, запомнишь?»
«Извини, я опять забыла. — покраснела Видуя. — А я вот люблю свинину. Во внешнем городе, между прочим, её все едят. И мы в институте детей ею кормим и сами едим».
«Во внешнем городе и крыс едят! Там живут одни идиоты, если бы им сказали, что они куры, то они бы и овёс клевали! — раздражено выплеснул Ардет. — Они верят в мужика, несколько столетий назад, спустившегося с небес и остановившего взглядом войну во всем мире. Причем, зная о тысяче его предшественников, они верят именно в этого! Потому что те, другие — это сказки, а этого, они яко бы, помнят!»
«Ха! — уже с ухмылкой продолжал Ардет. — Помнят они! Как они могут помнить, то, что было несколько столетий назад? Да они поклоняются детским сказкам старой эпохи — считая их святыми писаниями».
«Ты помнишь свой любимый рассказ про девушку заточенную в крепости? — Ардет посмотрел на Видию, только что вошедшую за ним на кухню. — Там еще рыцарь, в зияющих доспехах боролся с драконом. Ну, сказка такая, в одной из старых книг?»
«Конечно, помню!» — удивилась Видуя.
«Так вот! — весело подхватил Ардет. — Эти фанатики считают, что это реальная хроника событий давних лет. Вместо рыцаря — у них спаситель, а дева и вовсе какая-то непорочная святая, которой у них целый пост недельный посвящен».
«Откуда ты это знаешь?» — спросила Видуя.
«От одного знакомого партийного психолога. Он с коллегами во внешнем городе работает с этими фанатиками. — допивая кофе, пояснил Ардет. — Но для этих последователей, мой знакомый называется партийным жрецом, так как ведет у них службы в храме. Ты представляешь? Всю жизнь они слушают актера, заставляющего их верить в детские сказки. Они и понятия не имеют, что настоящего жреца они последний раз видели в Институте».
«Ты не считаешь это жестоким? — поинтересовалась Видуя. — Возможно, они не особо умны, но это же не повод их всю жизнь вводить в заблуждение?»
«А в чем тут жестокость? — удивился Ардет. — По-моему, наоборот, всем нужно во что-то верить. Но если они, в силу своей ограниченности, не в состоянии познать истинную веру? Зачем мучиться самому и мучить их, всю жизнь пытаясь донести истину, которую они не в состоянии понять? Это тоже самое, что и с письменностью Браиля — им дали ровно столько, сколько они в состоянии усвоить. А остальное, что бы не объяснять — назвали лишним. И для вида добавили, мол, смотрите как партийцы с этими старыми, не нужными языками мучаются. И самое интересное то, что им хватило! Они считают себя просвещенными, и при этом у них нет желания разделять нашу участь. Хоть, на деле, эта участь, просто быть образованным».
«Ну, не знаю, — почти согласилась Видуя. — всё же, наблюдая в Институте за детьми, мне они кажутся все одинаковыми».
«Вот именно, что кажутся! — отрезал Ардет. — А по результатам тестов, потом видно, что это далеко не так».