«Мне что-то подсыпали в самогон… — многозначительно, не меняя каменного выражения лица, сказал Клок, — Не мог я сам, по собственной воле, пустить ЭТО в свой дом…»
«С удовольствием с тобой бы это обсудил, но нам пора на утреннюю службу. — как бы с пониманием поддержал Шрам. — Иди, одевайся и пойдем».
Почти всю дорогу до храма друзья шли молча. Причины на то были весьма очевидны. Шрама мучила головная боль и мысли о предстоящем вечере. Клок же просто не желал разговаривать, удрученный, своим вчерашним проколом, из которого вылился утренний позор. Но, ближе к храму, их догнал Кабан. Но, не тот кабан, которого Клок гонял всё утро, а Кабан, которого друзья знали уже давно. Кабан был их общий знакомый, который во времена перерывов между раскопками, на которых он работал, всё свободное время проводил, либо с Клоком, либо с Шрамом.
Кабан, получил свое прозвище не за поросячьи ушки. А за массивный вес и рост под два метра, поэтому, когда он неожиданно поздоровался с приятелями, Клок даже подпрыгнул от неожиданности того, как накрывшая его тень произнесла:
«Привет, парни! Что тут интересного за последнее время было? — Кабан радостно шлепнул по плечу подпрыгнувшего Клока. — Только ночью вернулся с раскопок».
«Когда возвращался, всё спокойно было? — ухмыляясь, спросил Шрам. — А то тут Клока чуть не ограбили!»
«Да, ладно? — Кабан, неподдельно удивился — Воров поймали? Успели украсть, что-нибудь?»
«Судя из того, что я видел, — начиная похрюкивать, ответил Шрам, — украсть пытались достоинство и честь. Воров — нет, не поймали. Гады оказались, более быстрыми и хитрыми. Но больше всего поражает гражданское безразличие. Ты представляешь? Ни один, я повторюсь, ни один…»
«Хорош уже, — Клок толкнул в плечо Шрама, — перебрали вчера, притащил домой страшную девку…»
«Тетку…» — тут же поправил Шрам.
«…тетку, — в угоду Шраму, поправился Клок, — с утра, естественно, пришел в себя и выгнал ее».
«Причем выгонял металлической трубой и голым». — пояснил Шрам.
«Да, да, это очень интересная история, — недовольно перебил Клок, — сегодня на службе, наверняка, всё время ей уделят»,
«Похоже, я пропустил всё самое интересное». — Кабан поддержал разговор, но было видно, что он не в силах понять всей тонкости сарказма.
«Ладно, давайте посерьезней, — скомандовал Шрам, — в храм заходим».
«…. жизнь в скованности привела общество к упадку, и только силами и молитвами преподобной святой Мульерис, человечество поняло, насколько, важна заповедь «Плодитесь и размножайтесь!» — голос партийного жреца, монотонно и немного гнусаво объяснял суть святых писаний. Этот жрец, в отличие от вчерашнего, не зачитывал главы святых писаний, а рассказывал о том, что и как нужно понимать в святых вещах.
«…посмотрите на эту икону в святой книге, — продолжал гнусавить жрец, — мы видим, что святая Мульерис крупнее, семи мужчин стоящих вокруг нее. Этой иконой Спаситель нам, показывает, что она, своими делами, как бы возвышается над простыми смертными. Что она выше, всех тех партийцев, которые приговорили ее к смерти. Но при этом видно, что она смотрит без зла, с любовью. Это спаситель через нее смотрит на нас. И уже через несколько страниц мы видим икону, на которой Мульерис лежит казненная, в своем хрустальном гробу, а эти семь партийцев, как бы склонились с раскаянием и сожалением о содеянном. Но уже поздно».
Кабан стоял с приоткрытым ртом, впитывая слова жреца, как губка. Клок, так же стоял, устремив неподвижный взгляд в ту же сторону, но по нему было понятно, что думает он сейчас не о святых мучениках, а о своем утреннем происшествии. И только Шрам, даже не делал вид, что слушает. Он попросту не мог. Шрам был полностью погружен в мысли о предстоящем вечере. Времени оставалось всё меньше, и нужно было продумать план действий.
Куда он первым делом пойдет? К трактиру — это понятно. Но куда дальше? Он же не знает маршрут Филии. Можно спросить у трактирщика, но такой информацией он, скорее всего, не располагает. Он и так предоставил её с лихвой.
Стоп. Идти туда вечером — бессмысленно. К этому времени, большая часть партийных служителей уже возвращаются в аббатство, и остается только партийная стража. Значит и Филия, с большой долей вероятности, уже уйдет.
«Нужно идти сразу. — сам себе подсказал Шрам. — Но как? После службы необходимо явиться на ферму. Отсутствие Шрама сразу же заметят».
«По-твоему, свиньи дороже? — возражала бунтарская часть Шрама. — Куда они денутся? А отсутствие, можно списать на резкое ухудшение здоровья. Попросишь Клока сходить и сказать, что ты заболел. Клок у своих крыс сам себе хозяин, легко может отлучиться, что бы передать послание друга руководству».