«Я поняла!» — подтвердила курьер и выскочила за дверь.
Марк, делая большие глотки из бутылки, устало вышел на балкон и облокотился на парапет. Теперь тумана уже не было и в прозрачном теплом вечере, можно было, с высоты разглядеть яркие огни внутреннего города, более тусклые и редкие огни внешнего города и совсем редкий свет от костров в трущобах апатридов.
«Скоро вы, друзья, как следует, встряхнетесь! — неизвестно кому, вещал Марк. — Слишком много вас стало, нижние этажи и внутренний город до отказа забиты партийцами, большинство которых в должности клерков, которые выполняют бесполезную работу. Последователи внешнего города настолько расплодились, что упираются боками в стены аббатства и трущобы апатридов. А трущобы так разрослись, что не понятно, где они вообще заканчиваются, кажется, что они уже полностью поглотили горизонт, и теперь начнут двигаться по небу в сторону аббатства».
Марк вернулся в комнату, и, сменив опустевшую бутылку на новую, скинул с себя робу и завалился голый на кровать.
«Я привела вам для службы трех девушек, брат Марк!» — раздался, где-то у входа, голос курьера.
Марк нехотя встал, и побрел на звук. У входа, курьера сопровождали три девушки. Двум из них на вид было не более семнадцати, а третьей вообще с трудом можно было дать хотя бы четырнадцать.
«Вкусы у нас с тобой, явно разные, девочка!» — Марк, с уже привычной добротой обратился к курьеру.
«Эта страшная. — Марк указал пальцем на первую семнадцатилетнюю претендентку. — Иди обратно, сестра, ты не подойдешь для службы!»
Марк указал жестом на дверь, и девушка грустно побрела к выходу. Марк оценивающим взглядом посмотрел на оставшихся.
«Разденьтесь» — спокойно скомандовал Марк, который сам стоял прикрытый лишь бутылкой вина, которая висела у него в сложенных на уровне живота руках.
Девушки покорно скинули с себя робы. Жесты были отточенные и четкие, по ним можно было догадаться, что делают они это не первый раз.
«Что за сыпь у тебя по всему телу? Ты апатрид?» — обратился к оставшейся семнадцатилетней девушке Марк.
«Да, брат Марк, я была апатридом, пока меня, по просьбе аббата не привели на верхние этажи. Я несла службу у трех аббатов. На этажах, около двух лет» — было сразу понятно, что предоставлять развернутую информацию о себе она умеет.
«Ты мне не подходишь, иди обратно!» — сухо скомандовал Марк. По его голосу было понятно, что он явно не доволен тем, что теперь вместо трех, ему придется довольствоваться одной.
«Ну а ты кто дитя? — мягким голосом спросил Марк у оставшегося кандидата. — Судя по виду, только из Института?»
«Да, брат Марк. Два месяца назад, была досрочно назначена аббатом Юлием в личные курьеры. Тринадцать лет, курьер, несла службу одному аббату». — доложила девушка.
Марк особо не вслушивался в доклад. Его смутили зарубцевавшиеся шрамы на теле молодой девушки, которые отталкивали от нее, хотя, казалось бы, от такого юного тела, оттолкнуть ничего не может. Но больше его смутила, невнятная дикция, которая еще могла быть у апатрида, но точно не у партийца закончившего Институт.
«Открой рот дитя» — спокойно скомандовал Марк.
Девушка открыла рот, и Марк от неожиданности даже пошатнулся. Во рту у девушки практически не было зубов. Точнее сказать, целых не было вообще, оставались лишь кровоточащие дыры и несколько торчащих обломков. Нельзя сказать, что Марк исповедовал религию сдержанности, но такого себе не позволил бы никогда. Ему на миг показалось, что даже Непот, ужаснулся бы от увиденного.
«То есть ты была личным курьером Юлия? — озадаченно, спросил Марк. — Какого именно?»
«Аббат Юлий, курирующий партийцев Института» — с трудом ответила девочка, так в ее положении рычащие звуки ей давались с трудом.
«Это он тебе зубы вырвал?» — прикрывая лицо рукой, спросил Марк.
«Нет, я сама» — кратко ответила девочка.
«Сама? — ужаснулся Марк. — С какой стати самому себе выдирать зубы?»
«Это одно из правил учения брата Юлия. — пояснила девочка. — Если брат Юлий был неудовлетворен службой в которой мы участвовали, то та, по чьей вине он не получил удовлетворение, должна была при всех вырвать себе зуб. Проще один раз самой, чем, в противном случае, в загробной жизни это повторялось бы вечно».
«И ты спокойно выдирала себе зуб за зубом?» — Марк уже осушил вторую бутылку, но почему-то, стыдился отворачиваться и идти за следующей.